Неоновые Боги
Шрифт:
мере, это было правдой до того, как мы начали нашу кампанию, чтобы ткнуть Зевса носом в тот факт, что я сейчас с Аидом.
— Не делай этого. Я знаю, что я сама младшая, но я далеко не так наивна, как вы все
притворяетесь. Не имеет значения, что думает остальная часть Олимпа. Важно только то, что думает Зевс. — Она хватает меня за руку обеими руками. — Он собирается использовать это, чтобы добраться до тебя, не так ли?
Он собирается попытаться.
— Не беспокойся об этом.
Она качает головой.
— Не закрывайся от
игнорировать Тринадцать и просто быть счастливой, но… — Ее голос становится водянистым. — Ты думаешь, Орфей меня подставил?
Возможно, я питаю новую сильную ненависть к ее парню, но я действительно, действительно хочу иметь возможность ответить на этот вопрос отрицательно. Орфей никогда не был достаточно хорош для нее, но его единственным настоящим грехом было то, что он был музыкантом, больше влюбленным в себя, чем в мою сестру. Это делает его ублюдком. Это не делает его монстром.
Если он продал ее Зевсу?
Слово «чудовищно» не передаёт это.
Очевидно, Эвридике не нужен мой ответ.
— Я не могу не задаться вопросом, сделал ли он это. Сегодня он вел себя странно, более
отстраненный и рассеянный, чем обычно. Я подумала, может быть, у него был роман. Я думаю, что предпочел бы это. Между нами все кончено. Так и должно быть.
— Мне жаль. — Я хотела, чтобы моя сестра оставила Орфея в зеркале заднего вида, но не так. В
тот или иной момент он должен был разбить ей сердце, но этот уровень предательства настолько глубок, что я не знаю, как она собирается пройти через это. Мы приютили Эвридику, как могли, и посмотрите, чем это обернулось. Я вздыхаю. — Давай подумаем, не заварить ли тебе чаю и не найти ли тебе снотворное.
— Хорошо, — шепчет она. — Я не думаю, что смогу заснуть без него.
— Я знаю, милая. — Я поднимаюсь на ноги и тяну ее за собой. Она в безопасности. Сегодня
вечером мы все в безопасности. У наших действий будут последствия, но сегодня вечером мне больше нечего делать, кроме как поселить мою сестру в комнате и быть рядом с ней.
Я думала, что смогу направить весь гнев Зевса на себя. Я думала, что уход с Олимпа не повлечет за собой негативных последствий ни для кого другого. Я чувствую себя такой чертовски наивной.
Даже если я уйду сегодня вечером, исчезну, чтобы меня больше никогда не видели, мои сестры понесут ответственность за последствия моих действий. Аид понесет ответственность за последствия моих действий. Весь нижний город будет. Я была такой невероятно эгоистичной и подвергла стольких людей опасности.
Я принимаю душ ради Эвридики.
— Я сейчас вернусь, хорошо?
— Хорошо, — шепчет она.
Я не уверена, что оставить ее одну прямо сейчас — хороший выбор, но она действительно не заснет без чая и снотворного. Я уверена, что у Джорджи есть по крайней мере первое внизу, на кухне. Кто-нибудь будет знать, где найти последнее.
Я открываю дверь и даже отдаленно не удивляюсь, обнаружив там
— Подслушивал?
— Только немного. — Он не улыбается, держится так напряженно, как будто ждет, что я
отвернусь. — Могу я войти?
— Конечно. — Я отступаю назад, чтобы он мог войти в комнату. Ощущение в моем горле
становится только хуже, когда Аид ставит кружку и бутылочку с таблетками и отступает назад. Я сжимаю губы вместе. — Ты можешь обнять меня? Всего на несколько минут?
Просто так, холод в его выражении лица тает. Аид протягивает руки.
— Столько, сколько тебе нужно.
Я шагаю в его объятия и прижимаюсь к нему. Меня трясет, и я не уверен;, когда начала. Эта ночь началась с самого высокого из максимумов, а затем резко упала до самого низкого из минимумов. Если бы Аид не нарушил договор, я не знаю, остановился бы этот человек. Я могла бы потерять свою сестру. Я утыкаюсь лицом ему в грудь и обнимаю его крепче.
— Я никогда не смогу достаточно отблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня вечером.
Просто… спасибо тебе, Аид.
Что бы еще ни случилось, я не позволю ему в одиночку расплачиваться за свои поступки.
Мне надоело убегать.
Глава 27Аид
Я ожидал, что Персефона отвернется от меня. Теперь она увидела, на что я способен. Нет никаких иллюзий, что я действительно хороший человек, притворяющийся. Я провел последние тридцать минут, готовясь к этому, пока позволял ей устраивать свою сестру наверху.
Я никогда не ожидал, что она обратится ко мне за утешением.
— Мне жаль. — Персефона глубоко вздыхает, ее руки сжимают мою рубашку сзади, как будто она
думает, что я отойду за секунду до того, как она скажет мне об этом. — Похоже, я не принесла тебе ничего, кроме проблем, с тех пор, как попала в нижний город.
— Иди сюда. — Я целую ее в висок. — Никогда не извиняйся за то, что врываешься в мою жизнь,
маленькая сирена. Я не жалею ни о мгновении, проведенном с тобой. Я тоже не хочу, чтобы ты сожалела об этом.
— Хорошо, — шепчет она. Она молча прижимается ко мне, пока мы слушаем, как Эвридика
начинает всхлипывать в ванной, достаточно громко, чтобы ее было слышно через шум душа. Наконец Персефона вздыхает. — Я не могу оставить ее сегодня вечером.
— Я знаю. — Я не хочу отпускать ее, выходить из этой комнаты. Если у нее будет достаточно
времени и расстояния, она может пересмотреть свои чувства по поводу того, что произошло сегодня вечером. Я прочищаю горло. — Спасибо, что позвала меня по имени. Я… Я не знаю, остановился бы я или нет. — Я напрягаюсь, ожидая неизбежного отказа, который принесет признание.