Неоновый убийца
Шрифт:
– Как будто тебе не хотелось бы оказаться с ним в темном переулке?
Шапка медленно покачала головой.
– Хуже. Что-то в нем было такое… ну, живодерское, что ли. Понимаешь, о чем я?
Айрис понимала.
– Типа как из тех убийц-психопатов, которые вежливо с тобой разговаривают, а сами ножик тебе в живот втыкают и прокручивают.
Шапка оглянулась по сторонам, дожидаясь, пока мимо медленно не проедет полицейская машина.
– Айрис, – произнесла она, понизив голос, – я знаю, что это звучит по-дурацки, но мне жуть как интересно, уж не тот ли он парень, который убивает теток. Глупо, я знаю, потому как если б он был такой псих, то сам сделал бы эту грязную
Айрис кивнула, словно бы соглашаясь.
– Что-нибудь еще?
– Он приехал на мотике.
– Ты видела его?
Шапка помотала головой.
– У него был черный шлем в руке. Не думаю, что просто для блезиру.
64
– Большое вам спасибо, Шейла, – произнес Джексон. – Простите, что побеспокоил. Спасибо, да… Вы тоже берегите себя.
После разговора с матерью Джины Дженкс он повесил трубку с тяжелым сердцем. Ему не нравилось врать о своем быстром возвращении к работе, и, если Броун узнает, его наверняка вышибут из полиции навсегда, но он просто не мог не действовать, не делать что-нибудь.
Родители и Вики, и Ванессы подтвердили, что в течение последних восемнадцати месяцев их дочери побывали на выступлениях «Рок-н-роллера», причем каждый раз случайно, не по собственной инициативе. Кто-то пригласил – они и пошли. Ни одна из девушек не упоминала Канто, Фейрвезера, Феликса и прочих членов группы.
Айрис опять не выходила на связь. Женщина, жившая по своим собственным правилам, в альтернативной временной зоне, в которой ночь была днем, а день – ночью… У него не было никаких гарантий, что она вновь проявится или отыщет что-нибудь полезное на Гэри Фейрвезера. В этом плане оставалось полагаться только на «Гугл». Он, конечно, не даст полной картины. Что бы ни предлагалось публичному взору, будет исключительно рафинированной, глянцевой версией, но для начала сойдет. Обратившись к экрану своего компьютера, Джексон вскоре выяснил, что Фейрвезеру тридцать семь лет от роду, родился он в Баркинге, в пятнадцатилетнем возрасте потерял мать и поступил в Лондонский музыкальный колледж, на курс классического фортепиано. Предпочтение к духовым инструментам, очевидно, появилось позже.
Мэтт откинулся на стуле. Гонзалес говорил о возможных нарушениях во взаимоотношениях Неона с собственной матерью. Похоже, пока это было не особо существенно.
Он встал, подвигал плечами и потянулся. Совершенно потерянный и неспособный хоть как-то угомониться, воткнул телевизор и сгорбился перед экраном. В выпуске местных новостей сообщалось, что какую-то бедолагу вытащили из воды в Гэс-бейзин. Камера панорамой прошла по району и остановилась на владельце баржи, который, к своему несчастью, обнаружил тело.
– Я как раз отшвартовывался, когда по глупости уронил швартов в воду, – объяснял тот. – Конец застрял, и я подумал, что он попал под винт. А потом пригляделся получше, и это был самый сильный шок во всей моей жизни, говорю вам! Не думаю, что она находилась в воде очень уж долго, но все равно ничего уже нельзя было поделать…
Джексон выключил телевизор. Утопленники в каналах – не такая уж диковинка в Мидленде, но за все свои годы службы в полиции он никогда не слышал, чтобы кто-то утонул в столь людном месте. Мэтт был готов поставить любые деньги на то, что это произошло по пьяни, – если только случившееся не было самоубийством. Он понимал, какой глубины отчаяние могло до этого довести. Что ж, по крайней мере, эта женщина не угодила в лапы Неона.
У Айрис было правило: никогда не возвращайся.
В ту же секунду,
Возле окрестных кафе и ресторанов собиралась толпа – поначалу медленно, а потом все быстрей и быстрей, когда полиция оцепила район. Какая-то пожилая дама сообщила другой, что утонула женщина и полиция нашла тело.
– А они знают, кто она?
– Вряд ли они будут об этом сразу говорить. Насколько я понимаю, сначала надо известить родственников?
– Какой ужас! – с содроганием произнесла вторая дама. – Вот уж чего не хотелось бы услышать, особенно перед Рождеством!
«Смерть ужасна в любое время года, – хотела перебить Айрис, – особенно если может вывести точно на нее».
Она подняла воротник, поглубже натянула на лоб шапку и быстро пошла прочь, чувствуя себя словно в свободном падении. Вытащила телефон и набрала номер, который знала наизусть.
– Это я, – сказала Айрис. – Да… Уже недолго… Скоро. Я обещаю.
65
Гэри критическим взором изучал свою последнюю инсталляцию, призванную воздать должное следующей жертве. Не такую дерзкую, как сцена, которую он обставил для «Полли – некрасивая птичка», не столь сенсационную, как эпизод, над которым он работал последние двенадцать месяцев в городе, но с учетом намеченного местоположения эта его работа произведет эффект настоящего электрического разряда – молнией поразит сердца тех, кто ее увидит. Да, все просто замрут от восторженного изумления! На сей раз он встроит трансформаторы непосредственно в элементы композиции. Получится отличный звуковой резонатор.
Теперь Гэри мог целиком и полностью посвятить себя следующему и финальному проекту: «Кое-что для всей семьи». Кульминации всей его творческой жизни на данный момент. Кто знает, какие еще невероятные возможности ожидают его? «Наоми, детка, ты действительно кое-что во мне не приметила!»
По спине Гэри пробежало приятное покалывание – в предвкушении того, как очередные карандашные эскизы превратятся сначала в изгибы стекла, а потом в пламенеющий свет, прославляющий смерть.
Еще в свои ранние годы он открыл, что музыка велика лишь настолько, насколько велик музыкант, создающий симфонию или композицию. Основываясь на годах обучения, одаренный композитор начинает сердцем понимать ритм, размер, мелодию и звук. Каждый из его шедевров начинается с карандаша в руке. Как и у неонового художника, который, сердцем понимая динамику света, должен мастерски владеть навыками скульптора и стеклодува, а также обладать всеми необходимыми научно-техническими познаниями, если не хочет погибнуть от электротока или газа, буквально умерев за свое искусство.
Высунув кончик языка между отбеленными зубами, Гэри манипулировал над открытым пламенем с температурой восемьсот градусов по Цельсию отрезком стеклянной трубки, таким же хрупким и опасным, как любая женщина. С каждым движением его ловких пальцев – несложная задача для рук музыканта – он рисковал обжечься, что добавляло дополнительного нервного трепета. Как нельзя играть на кларнете или саксе в перчатках, так немыслимо и надевать что-то на руки, когда придаешь форму стеклу, – или, раз уж на то пошло, удовлетворяешь свою жену. «Покойся в своем влажном мире, Наоми!» Аккурат в необходимый момент он слегка поддул в трубку, чтобы та не сплющилась в месте изгиба. Своевременность – это основа основ. Если все делаешь вовремя, можешь творить с податливым материалом настоящие чудеса, создавая действительно незабываемые, берущие за душу образы.