Neoplasma infestum est
Шрифт:
— Эх... Максим... мой молодой человек... В общем, мы больше не вместе. Сказал, что я подурнела, когда раздалась, и больше его не возбуждаю... Он ушёл...
Мария расплакалась. Валентин Владимирович обнял её, обдав характерным кисло-сладким запахом корицы, кислых щей и формалина. Как ни странно, Смирнова не только привыкла к весьма специфическому амбре от врача, но даже и полюбила его — этот запах теперь ассоциировался у неё с надеждой.
— Мария... Я тут нанял нового сотрудника, Евгению. Видели, наверное, тёмненькая.
— Да... Кажется, да. Это
— Ну... У неё возникли некоторые... как бы так сказать... Осложнения. Но уже всё хорошо... В общем, она выйдет с больничного через два дня. И будет дежурить в выходные... Заходите ко мне. Я живу прямо тут, во флигеле... Может, мы могли бы погулять немного по ночному Серпу, полюбоваться звёздами...
Женщина с недоверием покосилась на собеседника, взвешивая все «за» и «против».
— Вы... Вы это сейчас серьёзно?
— Абсолютно! Конечно, врачебная этика несколько противоречит подобному... Но я же тоже человек... Если вы не согласны, разумеется, я не буду настаивать...
— Я согласна!
Долгопупов улыбнулся, затем посмотрел на часы.
— В субботу, в восемь вечера. Вам удобно?
— Идеально!
— Тогда я вас жду. И не опаздывайте!
Мария крепко обняла врача на прощание и покинула клинику.
***
Надевать или нет? С одной стороны, лифчик выгодно приподнимает грудь, подчёркивая формы. С другой — многим мужчинам нравится, когда сквозь одежду просвечивают соски. Но так грудь может немного отвиснуть — всё же размер увеличился. Так надевать или нет?
Мария в нерешительности скользила по своей хрущёвочке в одних трусах и никак не могла определиться с остальными предметами гардероба. Наконец, обойдя однушку в двенадцатый раз, женщина замерла перед зеркалом, внимательно себя осмотрела и решила, что пойдёт без верха. Всё остальное подобралось быстро и само собой: у неё была всего одна строгая чёрная юбка и одна розовая блузочка. Образ готов!
До Серпухова доехали быстро. Смирнова вышла как всегда «У Корстона», поднялась до Советской и пошла по ней к Соборной горе, стараясь обходить лужи, чтобы не забрызгать чулки. На Чехова ей показалось, что сзади пристраивается крепко сбитый парень в длинном плаще, она даже немного ускорилась — но тот вскоре свернул на Калужской во дворы. Выдохнув, женщина сбавила темп и улыбнулась.
В окнах клиники на Серпейке было темно: видимо, дежурный врач где-то внутри. Валентин Владимирович встретил лучезарной улыбкой и, ежеминутно извиняясь, предложил войти к нему во флигель, буквально на минутку: надо было дать последние распоряжения медицинскому персоналу. Заодно, в качестве извинения, он уже приготовил крепкий кофе. Мария улыбнулась — даже если её заманивали в постель, она была непротив.
Кофе оказался очень вкусным, с корицей и чем-то ещё, напоминающем по запаху миндаль. Долгопупов что-то сказал Наде на ухо, кивнул — и вернулся к гостье.
— Ну как вы? Как кофе?
— Знаете, мне давно не было так приятно. И кофе — оно потрясающее. Вы сами готовили?
—
Женщина улыбнулась — у неё действительно немного начинала кружиться голова и как будто ощущалась тяжесть в ногах. Туфли что ли жмут? Раньше нормально были.
— Пойдёмте на Володарского! Там ночью очень мило.
— С удовольствием!
Мужчина протянул руку, взял свою спутницу под локоть и повёл в ночной город.
Чем дольше они шли, тем больше у Марии кружилась голова. В какой-то момент она стала тормозить — как будто кофе не бодрил, а, наоборот, действовал как снотворное.
— Что с вами?
— Простите, мне немного нехорошо. Не знаю, переволновалась что ли.
— Минутку.
Валентин Владимирович потянул женщину обратно — не прошло и пяти минут, как они снова оказались в клинике. Вокруг всё начало плыть, ноги совсем отяжелели, руки всё меньше слушались. Мария скорее почувствовала, чем поняла, что Долгопупов её раздевает.
— Ох, Валентин... Я сама...
— Ложись уже.
Смирнова улыбнулась и откинулась на спину. Кровать почему-то была холодной и жёсткой, но крепкие руки уже стягивали юбку — какая разница. Лишь бы не отключиться в процессе...
Старуха на входе оказалась на удивление крепкой скотиной. Август трижды приложил её головой о стену — только тогда вырубилась. Достал агнитор — как и ожидалось, падре, чёртов ксеноморф.
Плохо освещённый коридор вёл прямо в операционную. Судя по звукам, процесс тератоформирования ещё не начался — надо попытаться спасти ту миловидную девицу в розовой блузке.
— Август Фрэнсис Картезиус, малигнолог высшей категории, мандат особых поручений. Вы задержаны за незаконные эксперименты по тератоформированию, агрессию по отношению к коренным видам системы, похищение людей и создание ксеноморфов. Советую медленно, без резких движений, отойти от женщины — тогда обязуюсь со своей стороны не применять насилие сверх меры.
Высокое существо в белом халате обернулось на вошедшего крупным квадратным лицом цвета морёного дуба с остатками косметики по краям, раздвинуло щелевидный рот и зашипело. Две шароподобные женщины в белых халатах, оскалив редкие кривые зубы и растопырив жирные руки, бросились на незваного гостя. Картезиус отпрянул назад и выхватил широкий меч — придётся повозиться.
Ксеноморфы с подвыванием стали размахивать жирными лапищами перед лицом малигнолога, стараясь схватить его. Август не спешил применять клинок и лишь уворачивался от выпадов, присматриваясь к своим противникам. Незнакомая тварь, подобных сущностей он прежде не встречал.
Тяжёлый грузный удар сзади по голове. Картезиус повернулся — и еле успел отскочить от следующего. Третий ксеноморф, ещё одна заплывшая жиром шароподобная женщина в белом халате, с точно такими же чертами и оскалом, налетела со спины. От удара меч выскочил из руки мужчины — началась жестокая схватка на кулаках.