Неопознанный ходячий объект
Шрифт:
Совершенно несчастная, с головной болью, я сидела возле окна и мучилась своими мыслями. К тому времени милицейские чины покинули Липатово (правда, участковый предпочел остаться в деревне), а у нас появился Горемыкин. То есть он пришел гораздо раньше вместе с жителями и все это время проявлял повышенную активность, желая быть в курсе событий. Ближе к вечеру он утомился и остался у нас ужинать. Писатель к ужину не вышел. Лидия Артуровна смерила меня гневным взглядом и заметила:
— Удивительно, как мало у некоторых людей совести.
Я неожиданно покраснела, а Женька рявкнула:
— Вы
— Нормальная гражданская позиция, — хмыкнул Валера, и Бороднянская сразу же накинулась на него.
— А вы что зубы скалите? Моего мужа пытаются смешать с грязью, а почему? Потому что каким-то девицам что-то там послышалось. А .между тем господам из органов следовало бы обратить свое внимание на вас.
— С какой стати? — поднял брови Валера.
— А с какой стати нормальному человеку носить с собой оружие?
— Так вот почему вы так стремились в мою комнату, — засмеялся он. — При этом давали понять, что готовы к супружеской измене. Хотели порыться в моих вещах? Вынужден вас разочаровать, Лидия Артуровна, у господ милиционеров ко мне никаких претензий. Я, видите ли, состою сотрудником смежной организации, крупной охранной фирмы, которая призвана всемерно и со всей ответственностью с органами сотрудничать. Разрешение на оружие у меня есть, а прихватил я пистолет потому, что места здесь глухие, дорога дальняя, а у меня тачка дорогая. В области за последний месяц одиннадцать случаев разбойных нападений с целью захвата транспортных средств. Это первое. И второе, еще неизвестно, был ли найденный мужчина застрелен. Скорее всего, нет, раз выстрелов никто из нас не слышал. И в-третьих, очень сожалею, но в ночь заселения сюда Анфисы и Евгении я плохо спал и, каюсь, тоже проявил любопытство, оттого ответственно заявляю: разговор вашего мужа с неизвестным имел место быть. Я не сообщил о нем следователю просто потому, что успел забыть о нем, так как никакого значения этому факту не придал.
— Да вы с ума сошли, — ахнула Лидия Артуровна. — У моего мужа здесь нет знакомых. Откуда им взяться, раз мы впервые в этих местах? Нет, это какой-то заговор, — заявила она возмущенно.
— Я думаю, вам стоит поговорить с мужем, — заметила я. В какой-то момент мне стало жаль женщину, и я подумала, возможно, ей и в самом деле ничего не известно. — Если к нему приезжал какой-то знакомый, лучше сообщить об этом, не вызывая подозрений. Установлено, что в ту ночь на лесной дороге находились двое мужчин, один назвал другого «Саша» и предложил сойти с дороги, а затем, скорее всего, убил. — В этот момент что-то упало, мы дружно вздрогнули и посмотрели на Горемыкина. Он растерянно заморгал, затем виновато улыбнулся.
— Я хотел чаю… сегодня слишком много волнений. — И стал собирать с пола осколки. А мы замолчали. Лидия Артуровна поднялась и, гордо вскинув голову, покинула комнату. — Может быть, все-таки чаю? — виновато предложил Горемыкин.
— Давайте чаю, — вздохнула Женька. Чаепитие прошло в молчании. Я наблюдала за Иваном Ивановичем, который упорно избегал моего взгляда и явно волновался.
— Иван Иванович, — обратилась я к
— Конечно.
— И что вы им рассказали?
— А что я могу рассказать? Топор мой, кстати, нашелся, за бочкой лежал.
Я ничего не видел и не слышал. Так оно и есть… То есть, если честно… я не уверен, что все это к чему-то приведет..
— Что приведет? — не поняла я.
— Вот вы сказали об этом ночном разговоре. Вы ведь не видели Владислава Петровича, а только слышали голос. Но ведь обознаться так легко, туман, звук разносится, преображается.
— Какой туман?
— Я просто к примеру. Я не уверен, что поступил бы правильно…
— Вот так всегда, — нахмурилась Женька. — Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, но все об этом помалкивают. В результате у нас раскрывается лишь сорок процентов преступлений. Да и те по большей части случайно.
— Вы думаете, я… вы считаете необходимым…
— Следствию надо помогать, вот что я считаю, — отрезала Женька.
Тут дверь распахнулась, и в комнату влетела Лидия Артуровна.
— Славе плохо…
— Что случилось? — первым пришел в себя Валера.
— Не знаю. Он весь белый и дышит с трудом. Мы бросились в комнату писателя. Он лежал на кровати и выглядел действительно скверно. Мы бестолково затоптались в дверях, Женька подошла к постели, взяла Владислава Петровича за руку и проверила пульс.
— Надо вызвать «Скорую», — волновалась Лидия Артуровна. — Кто-нибудь должен добраться до Заручья и вызвать «Скорую».
— Это можно сделать по телефону, — заметила я. — Вопрос, когда они приедут? Не проще ли отвезти Владислава Петровича во Фрязино? На джипе это не проблема, там наверняка есть фельдшер, и до райцентра рукой подать.
— Не надо никому звонить, — тихо сказал Владислав Петрович. — Это давление. Я немного поволновался… Я только что выпил таблетки. Уверен, через час все пройдет. Дорогая, уверяю, тебе не о чем беспокоиться. Извините мою жену, — попросил он, обращаясь к нам.
— Славик… — начала Лидия Артуровна, но он перебил:
— Все будет хорошо.
Мы вышли из комнаты, Бороднянская вместе с нами.
— Что же делать? — кусая губы, спросила она. — Я так беспокоюсь.
— Подобные приступы у него не редкость? — спросила Женька.
— Да, у него гипертония…
— Возможно, действительно стоит подождать? Лекарство есть?
— Да-да… Спасибо вам, — сказала Лидия Артуровна, пожимая руку Женьке.
— Я… я так испугалась. Хорошо, что вы оказались рядом. Я пойду к нему.
Она скрылась за дверью, а мы вернулись на веранду. Только тут я обратила внимание, что Горемыкина нет. В самом этом факте не было ничего особенного, человек ушел, так как помочь больному не мог, а путаться под ногами не хотел, но исчезновение Горемыкина почему-то меня насторожило.
Женьке пришло в голову искупаться, и Валера ее поддержал, я же после сегодняшних событий к реке подходить совсем не хотела, и они ушли вдвоем. Я сидела на веранде и листала журнал, оставленный Валерой, не обращая внимания на содержание, до того была угнетена чем-то, что затруднялась определить. При желании это можно было бы назвать предчувствием.