Неопровержимое доказательство
Шрифт:
Застигнутый врасплох искреннем признанием, а не только отчаянием, которое пронизывало ее слова, Грегор внезапно понял, что Джина тоже страдала. Будь проклята судьба и этот чванливый старик — ее отец!
— Вот все, что я хотела сказать. Теперь я с тобой, — прошептала она. — Полагаю, что все дело в том, дашь ли ты мне время, чтобы узнать тебя нового.
— Почему тебя это волнует?.
— Я думаю, ты стоишь того.
— Вряд ли, забудь об этом. Джина побледнела.
— Надеюсь, ты передумаешь, Грегор. Кроме того,
Он медленно повернулся и презрительно сказал:
— Кое-что новенькое о тебе я узнал. Ты определенно стала более темпераментной, детка, даже подозреваю, что ты — просто динамит. Я всегда подозревал, что в тебе спрятан огромный потенциал в этом смысле. — Он усмехнулся. — Вот что, Джина, тебе нужно что-то надеть. Там, в спальне, комод. Посмотри, что тебе подойдет. В нем есть спортивный костюм и одеяла, они тебе понадобятся. Спать ты будешь на кушетке.
Джина подняла голову. Она вызывала восхищение, прекрасная в своей наготе, пропуская мимо ушей его колкости.
— А как насчет того, чтобы перекусить? спросила она. — Я голодна.
Он кивнул в сторону кухни.
— Я смогу уехать завтра утром?
— Дверь не запирается.
Грегор ушел прочь. Мысли путались, нервы на пределе, и углями жгло сожаление о том, что они потеряли.
ГЛАВА 5
Было далеко за полночь, но она не могла уснуть. Джина лежала, глядя на тлеющие угли в камине, слушая, как дождь барабанит по крыше, ощущая внутри себя какую-то душевную пустоту Тихо вздохнув и поправив подушку, она долго ворочалась на неровной поверхности кушетки, устраиваясь поудобнее.
Прошел еще час, но сна все не было. Грегор вошел в комнату. Он бесшумно двигался в полутьме, одетый в потертые джинсы и старую рубашку, подошел к камину и наклонился к куче поленьев. Затаив дыхание, Джина смотрела на него. Этот строгий профиль, упругие мышцы, кожа цвета меда… Немного спустя он выпрямился и небрежно откинул назад густые, темные волосы. Сухие поленья быстро занялись и потрескивали. Грегор протянул к огню руки, некоторое время неподвижно сидел на корточках, Грудь его вздымалась, но дышал он неслышно.
Очарованная классическими пропорциями и привлекательностью крупной фигуры, Джина любовалась мужем. Ей хотелось пройтись кончиками пальцев по всему его телу. Он взглянул в ее сторону, она закрыла глаза, притворяясь спящей, и неподвижно лежала, дожидаясь, когда Грегор уйдет в свою спальню. Но он подошел к ней и остановился около кушетки. Сквозь ресницы она видела, что он смотрит на нее с такой ясной светлой печалью во взоре. Теперь, оставаясь наедине с собой, он снял маску. Это был прежний Грегор.
Он опустился на одно колено перед ее кушеткой, аккуратно подоткнул одеяло и нежно провел по ее руке. Сердце заколотилось, как у птицы. Не удавалось дышать, как во сне.
Они не отрываясь смотрели друг на друга. Тишину нарушало лишь потрескивание дров да шипение дождевой воды, попавшей из трубы в камин. Снаружи бушевала стихия, но ни Джина, ни Грегор не замечали ничего. В мире существовали только они, и лишь в этом был смысл.
Ей казалось, они парят между небом и землей. Она не двигалась, боялась, что стоит пошевелиться, и Грегор уйдет. Как хотелось, чтобы он обнял ее! Всматриваясь в лицо некогда дорогого человека, Джина увидела напряжение и что-то еще, глубинное, ранимое, промелькнувшее в его глазах, что он так ревностно скрывал. Он прищурился, лицо приняло надменное выражение. Продолжил пристально смотреть на нее. Как она стремилась к нему, как хотела прижаться к его сильному телу и не отпускать от себя. Она жаждала согреть сердце этого мужчины и вылечить душу. Забыть то, чего нельзя забыть. Исцелиться самой, стать прежней — любящей и беззаботной.
— Почему ты не спишь? — спросил Грегор.
— Я поспала немного. Только что проснулась.
— У тебя был тяжелый день.
— Да, — едва слышно согласилась Джина. И вспомнила сотни кризисных ситуаций, с которыми ей, приходилось сталкиваться каждый день в детском отделении больницы, но падение в овраг — совсем другое дело. Она смотрела в лицо смерти впервые за несколько лет, и это потрясло ее до такой степени, что не выразить словами.
Джина нерешительно улыбнулась и повернулась на кушетке. Поморщилась, чувствуя, как пружина упирается ей в бедро. Грегор косо взглянул на нее.
— Тебе не нравится постель?
— Кушетка немного неровная.
Слишком неровная, — добавил он. Его глаза потемнели. Было невозможно понять, о чем Грегор думал.
Прокатился гром, ветер швырял в стекла брызги дождя. Джина с опаской взглянула в кромешную тьму за окном.
— Гроза и не думает прекращаться.
Ей вспомнился поток воды, обрушившийся на мост и снесший ее в овраг. Вздрогнув, Джина вновь пережила весь ужас.
— Нам не грозит наводнение, — сказал он, как бы читая ее мысли. — Дом стоит на возвышенности.
Грегор сел на пол, скрестив длинные ноги, спиной опираясь на кушетку. Наблюдая, как языки пламени пляшут в камине, он спросил:
— Ты хочешь поговорить о том, что произошло сегодня?
Такое сочувствие и проницательность с его стороны были полной неожиданностью для нее.
— Кажется, да, если ты не против выслушать меня. Я думала, что погибну в овраге. Однажды я испытывала подобное чувство, — Джина старалась говорить ровным голосом, не желая рассказывать об одном старом случае. Скоро представится возможность вспомнить и о нем. — Ужасное ощущение.