Неорационализм

Воин Александр Миронович

Эта гармоничность Возрождения способствовала смягчению христианства в его нетерпимости и фанатизме и послужила основой новому мощному всплеску искусства и развитию науки. Влияние Возрождения на качество жизни было исключительно положительным. Дух Возрождения не породил никакой специфической организации и поэтому не проходил процессов омертвления и фанатизации. Благодаря этому дух христианства в эпоху Возрождения и под его влиянием не только не завял, но достиг своих вершин, особенно в сфере искусства (Вивальди, Бах, Рафаэль, Данте и т. д.). Но параллельно с религиозным расцвел дух чисто человеческий, восславивший красоту человека, его деяний и чувств, но особенно любовь к женщине. (Тот же Данте, Петрарка, Ботичелли).

Возведение Возрождением на пьедестал любви к женщине, а заодно и вообще человеческой любви, например, материнской (все эти мадонны, в которых земная любовь к своему земному сыну соревновалась с любовью к Сыну Небесному) сыграло исключительную роль в обогащении духовной и душевной жизни как современников

Возрождения, так и всех последующих поколений, вплоть до наших дней. Атмосфера Возрождения способствовала раскрытию душ, замороженных христианством, которое всякую сильную душевную привязанность, даже мужа к жене и матери к сыну, склонно было рассматривать как греховную, покушающуюся на привязанность к Богу. В атмосфере Возрождения легко было цвести обыкновенной земной человеческой любви и она цвела. Цвели заодно и дружба и привязанность к своему дому и городу и т. д. Теплая, богатая чувством человеческая эпоха. Возрождение повлияло положительно и на общественные процессы, расширив свободы, смягчив фанатизм и подготовив почву для будущих буржуазных революций. Напомню, что хоть дух Возрождения и не был так акцентирован на демократии как античный, но, безусловно, тяготел к ней. Вообще Возрождение создало прекрасные условия жизни для тех, кто жил в его эпоху и оставило неизгладимый след на всей дальнейшей человеческой цивилизации.

Следующим за Возрождением крупным духовным явлением (в принятом мною здесь масштабе) была идеология буржуазных революций и ее дух. Как уже сказано буржуазные революции были, в значительной степени, подготовлены Возрождением и поэтому их идеология во многом явилась преемницей идей Возрождения. Однако не следует представлять дело так, будто буржуазные революции явились попросту средством удовлетворения соответствующего духа на определенном этапе его разгорания. Как сказано выше, возможны и бывали явления человеческой истории, и исключительным движителем которых был дух (упомянутые крестовые походы, например), были явления, где основным движителем являлся желудок (голодные бунты) и были явления, в которых различные духовные и недуховные факторы перемешивались в разной пропорции. В случае буржуазных революций, существенную и возможно главную роль сыграл процесс сугубо материальный, именуемый технической революцией. Хотя сугубо ли он материальный это еще вопрос, поскольку в основе его лежали научные открытия, ну а развитие наук было обязано своей возможностью духу Возрождения. Во всяком случае, нет сомнения, что буржуазные революции были бы немыслимы без революции технической, породившей буржуазию, которая стала основной движущей силой их. Но она стала этой силой не только по причине власти денег, которыми располагала благодаря технической революции. Это был существенный фактор, но не настолько существенный, чтобы политическая власть свалилась в руки буржуазии, как переспелая груша, и буржуазии пришлось бороться за эту власть, бороться, рискуя и кошельками и жизнями и жертвуя ими. Причина готовности и способности буржуазии на борьбу и на жертвы и не готовности других групп - в том, что потребность буржуазии в свободе оказалась наивысшей в сравнении с прочими слоями общества того времени. Мы знаем, что потребность в свободе обладает мощным потенциалом, но одновременно большой гибкостью и ее удовлетворение может откладываться на долгие сроки и даже на всю жизнь. Мы знаем также, что потребность эта может угнетаться до такой степени, что она даже и не воспринимается, не осознается человеком. Наконец, мы знаем, что качество жизни наилучшее, если потребности развиты и удовлетворены, но если они не развиты, угнетены, не осознаются и не удовлетворены, то это еще не наихудшее качество жизни. Хуже когда они развиты, осознаются, но не удовлетворены. Так вот, в эпоху буржуазных революций и предшествующую ей свободы подавляющего большинства населения были жестоко ущемлены, но для основной массы - крестьянства потребность в свободе была также не развита и не осознавалась в эту эпоху, как и в предшествующую средневековую. Они не имели свободы, но и не чувствовали в ней необходимости. Длительным угнетением потребность в ней была как бы атрофирована. Другое дело буржуазия, в которой свободный по природе своей характер ее предпринимательской деятельности пробудил жажду свободы и, хотя потребность эта удовлетворялась у буржуазии больше, чем у крестьянства, но неудовлетворенный потенциал все равно оставался намного выше. Этот потенциал и создал почву для воспламенения духа буржуазных революций, стержнем которого была свобода, именно среди буржуазии.

Слияние неудовлетворенных индивидуальных потребностей в свободе с потребностью духовной в свободе для всех, как идеала общественного устройства, и было основным движителем буржуазных революций.

Что же представлял собой дух этих революций более детально? Как уже сказано, основной его направленностью были свобода и демократия, как политическое устройство, наиболее обеспечивающее ее. (Не случайно, поэтому часть наших современников, вообще, отождествляет демократию со свободой, в чем делает, конечно, ошибку). Превыше всех свобод ставилась, конечно, свобода предпринимательства, та самая, потенциал которой был наиболее высок у буржуазии. Но и политические свободы: печати, высказываний, демонстраций были высоко вознесены и освящены. В отличие от Возрождения, идеологи буржуазных революций открыто восстали против засилия религии, провозгласив и освятив свободу совести и отделив религию от государства. На высокую ступень, по крайней мере, изначально, возносился идеал всеобщего равенства перед законом. Еще одним из идеалов, не уступающим по значимости вышеперечисленным, была неприкосновенность частной собственности.

Что касается

прочих идеалов Возрождения и античности, таких как гармоническое развитие человеческой личности, идеал любви и красоты, то они были наследованы лишь постольку - поскольку и в дальнейшем сильно трансформировались. Все же до того, как они существенно выродились, они успели послужить основанием для богатейшего развития европейского искусства XVIII-XIX веков, в особенности литературы и поэзии. По крайней мере, в литературе и поэзии идеал любви к женщине получил дальнейшее развитие. (Заметим кстати, что он впитал в себя и традицию средневекового рыцарства и отчасти кодекса джентльмена - направлений, на которых, в связи с краткостью этого очерка истории духа, я не останавливаюсь).

Что касается влияния духа буржуазных революций на качество жизни, то, прежде всего, следует отделить его от влияния самих этих революций, которые, как уже было сказано, не являлись следствием одной лишь реализации этого духа, и от влияния научно-технического прогресса.

Последние привели, в конечном счете, к значительному изменению материального уровня жизни и прочих внешних обстоятельств, что безусловно отразилось на удовлетворении физических и некоторых других недуховных потребностей (см. предыдущие главы). Непосредственно дух буржуазных революций существеннейшим образом способствовал удовлетворению потребностей в свободе, в достоинстве, в равенстве перед законом, отчасти справедливости, но не материальной. Что касается собственно духовной жизни, то она была достаточно богата поначалу и в связи с горением самих идеалов и в связи с сильным развитием искусств и возможностью доступа к ним широких слоев населения благодаря всеобщему образованию, например. Все же духовность в целом была существенно ниже уже изначально и чисто христианской (средневековой, скажем), и Возрождения, и, что существенно, она сравнительно быстро стала убывать.

Дело в том, что в отличие от Возрождения, дух буржуазных революций породил свою организацию, прежде всего класс, затем государства, правительства и правительственные учреждения. Начался процесс омертвления и фанатизации духа со всеми вытекающими последствиями. Во вне это выразилось в захватнических войнах за овладение и передел колоний. Внутри это выразилось в том, что идеалы не только любви и красоты, но и достоинства, равенства, справедливости и даже самой демократии стали блекнуть, уступая место идеалу наживы. Это в сочетании с сильной эксплуатацией и экономическим неравенством создало благоприятную почву для возникновения новой идеологии и ее духа - марксистского социализма.

Дух марксизма начинался с идеологии, еще точнее, с теории, с философии. Это, казалось бы, должно было дать ему преимущество в смысле не слишком быстрого омертвления и фанатизации. Однако этого не случилось из-за специфики самой теории, которая лишь взяла разгон от некоторых идеалов и тут же перешла и посвятила себя, если не целиком, то по преимуществу, путям их реализации, в основе которых было создание организации и определение способа ее действия. Таковая организация - коммунистическая партия и была создана самими основоположниками духа причем еще до того, как философия была вполне закончена. Организация эта, направляемая теорией не только на определенные идеалы, но и к вполне определенным, в смысле общественного процесса, целям (пролетарская революция), в высшей степени преуспела, как в распространении марксизма и достижении упомянутых целей, так и в омертвлении породившего ее духа. Причем в последнем - настолько, что воскресни отцы марксизма и появись в "стране победившего социализма", их бы там, очевидно, упрятали за решетку.

Что собой представляла основная, изначальная направленность марксистского духа и был ли вообще таковой, когда-либо? Последний вопрос уместен потому, что наличие духовности в марксизме отрицалось изначально, и до сегодня отрицается, его политическими противниками, как русскими монархистами, так и такими мыслителями, как Солженицын.

Позволю себе воспользоваться словами поэта для иллюстрации того, что был дух и что, хоть на короткое время, это был могучий и чистый дух:

"И где бы, не пришлось мне драться,

Какой бы я ни принял бой,

Я все равно паду на той,

На той далекой, на гражданской

И комиссары в пыльных шлемах

Склонятся молча надо мной".

Так написал Окуджава, советский поэт той эпохи, в которой дух этот, трижды распятый Сталиным, омертвел и окостенел "под руководством коммунистической партии", поэт великий, поэт опальный, и безусловно оппозиционный к власти. Не будь этого духа и не будь он так силен, революция 17-го года не могла бы победить в России, несмотря на наличие всех прочих моментов, способствующих ей: слабости режима, войны, разрухи, недовольства масс, пропаганды и демагогии. Не будь его, не устояла бы новорожденная советская власть в жесточайшей гражданской войне, не сумела бы достичь в развитии промышленности того, что сумела (это при всех экономических минусах несвободной системы) и даже не выстояла бы во Второй Мировой войне. Те самые известные "за Родину, за Сталина" были выражением все того же, хоть и перерожденного и ослабленного, но все еще могучего духа, который позволил Союзу выстоять против немцев.