Неотразим и порочен
Шрифт:
— В игре сердец? — переспросила Алекса. — Но Волкодав утверждает, что не имеет такого органа.
— Ну, это они все говорят.
Глава 15
Визит друзей, казалось, оставил после себя тепло, потому что следующие дни выдались теплыми и солнечными. Когда Коннор поднялся по крутой тропинке, бледный перламутровый свет уже рассеял утренний туман. Слабый ветерок шевелил луговую траву, а высоко в небе лениво парил одинокий ястреб, высматривая
Волкодав любил очарование вересковых пустошей. Он встал очень рано, чтобы…
Очевидно, недостаточно рано.
Коннор несколько минут наблюдал, как Алекса мнет что-то в руках и внимательно это рассматривает. Она так увлеклась изучением неведомого предмета, что заметила графа, только когда он подошел вплотную.
Его тень упала на ее лицо, как грозовая туча — темная, грозная, не предвещающая ничего хорошего.
Ах, если бы он мог привнести в ее жизнь нечто большее, чем угроза ненастья!
Но пока выражение ее лица было восторженным.
— Вы только посмотрите, разве это не прекрасно?
Граф прищурился, не имея ни малейшего понятия, о чем она говорит.
— Это козья шерсть, Киллингуорт! — Алекса взмахнула рукой, и он наконец заметил прядь длинных шелковистых волокон, развернувшуюся на ветру. — А вы ранняя пташка, милорд. Я считала, что в такое время только ветреные женщины вроде меня слоняются по окрестностям, собирая шерсть.
Граф ухмыльнулся. Его беседы с Алексой постепенно стали более свободными. Вероятно, они уже привыкли к присутствию друг друга. Для него этот опыт был сродни разнашиванию новой обуви — сначала кожа жесткая и неподатливая и безбожно натирает ноги, но со временем она смягчается и хождение превращается из мучительной пытки в очень даже приятный процесс. Когда же Алекса вдруг решала показать характер, это вызывало у него не злость, а улыбку.
Привыкание, однако, не устранило физического влечения, и граф с немалым трудом заставил себя отвести взгляд от соблазнительной груди.
— Этот спутанный комок неизвестно чего должен произвести на меня неизгладимое впечатление? — поинтересовался он.
— Вы только посмотрите. Какие нежные цвета! Серый, кремовый, бледно-желтый.
— Я вам верю на слово. — Коннор протянул руку, но когда Алекса попыталась вложить в нее клок шерсти, он сжал ладонь в кулак. — Может быть, вы отвлечетесь от этих хвостатых и рогатых компаньонов и погуляете со мной?
Алекса нахмурилась.
— Есть новости из города?
— Нет. — Вчера наконец пришло письмо от Камерона, но в нем не было никаких новостей, только совет оставаться пока в поместье. — Хотя в ближайшем будущем нам придется предпринять какие-нибудь шаги, чтобы покончить со сложившейся ситуацией. Вы не можете оставаться здесь бесконечно долго.
Алекса выпустила из пальцев клочок мягкой шерсти и долго следила, как им играет ветер.
— Не хочется уезжать.
«Мне тоже», — осознал Коннор. Но только он запретил себе думать об этом.
Отвернувшись, он пошел по тропинке вверх.
— Вы когда-нибудь видели, какой великолепный вид открывается с этих скал? Особенно во время прилива.
Вода и камень. Столкновение двух неизменных сил природы вполне отражало
— Похоже, вы уже совсем оправились после ранения, — сказала Алекса, наблюдая, как граф уверенно движется в гору. Его движения были абсолютно свободными. — Свежий воздух и ежедневные прогулки определенно пошли вам на пользу.
— Говорить так — большая дерзость с вашей стороны. — Вообще-то зеркало показывало ему то же самое. Солнце обожгло лицо, убрав характерный для трущоб землистый цвет кожи, а физические упражнения стерли все признаки недосыпания и злоупотребления алкоголем.
— А чего вы еще ждали от легкомысленной и вечно рвущейся вперед мисс? — ухмыльнулась Алекса, нисколько не раскаиваясь.
— Легкомысленной и рвущейся вперед — это точно. А вы никогда не пытались побить спортивные рекорды в Эпсомских холмах? [7]
7
Эпсомские холмы — ипподром, где проводятся популярные ежегодные скачки; расположен на холмах близ Эпсома.
Коннор пропустил ее немного вперед, чтобы доставить себе удовольствие — последить за легкой стремительной походкой. Алекса двигалась с непринужденной грацией жеребенка.
— Леди Алекса, вы все делаете с таким неукротимым энтузиазмом? — спросил он, увидев, что она забралась на большой валун. — Это необычно в благородной леди.
— И непривычно. — Она остановилась, тряхнула головой и подставила лицо солнцу. — Дядя Фредерик говорит более откровенно. Он считает, что папа должен был с детства водить меня в узде. И под седлом. — Алекса поджала губы: — У меня от этого просто кровь вскипает. Как будто я какая-нибудь молодая кобыла, приученная к покорности и предназначенная для племенного разведения. И меня вот-вот продадут на аукционе в «Таттер-соллз».
Коннор остановился рядом.
— Вы не хотите иметь детей?
Она какое-то мгновение колебалась, прежде чем ответить. Это не осталось незамеченным.
— Хочу. Но не для того, чтобы удовлетворить некого джентльмена, считающего своим долгом произвести на свет наследника. Я бы предпочла более осмысленные отношения. — Она снова запнулась. — Между мной и мужем должно существовать взаимное уважение и понимание. Я никогда не соглашусь на обычный брак по расчету, когда между двумя людьми нет ничего общего, кроме имени.
Любой мужчина, который возьмет в жены Алексу Хендри, будет круглым идиотом, если не оценит ее уникальный характер, жизнелюбие и удивительную силу духа, подумал Коннор и быстро выбросил эту мысль из головы. У него достаточно проблем и без этой требовательной девицы.
— Правда, это в высшей степени маловероятно, — вздохнула Алекса. — Я слишком привыкла командовать, и очень упряма. Дядя Фредерик говорит, что я отпугиваю мужчин. С этим вы, безусловно, согласитесь. А поскольку вряд ли мне удастся измениться, скорее всего я закончу свои дни старой девой. Но по крайней мере у меня на спине нет никого, кто пытался бы управлять мной кнутом и шпорами.