Неотразимая (Богатая и сильная, Новый Пигмалион)
Шрифт:
— Это не его вина! — бросился на защиту друга Дейвид. — Ему трудно попасть в прокат, а если люди не смотрят фильм и не платят за это деньги, то о каком коммерческом успехе может идти речь? — Он набрал горсть песка, дал ему просыпаться сквозь пальцы. — Может быть, теперь что-нибудь изменится… Нет, меня это не особенно волнует, — поспешно прибавил он. — У меня есть доля почти во всех его фильмах, и я знаю, что когда-нибудь верну деньги с лихвой.
—
— Заплатит, когда сможет, — упрямо буркнул он. — Я знаю Дэва.
— Давно?
— Почти двадцать лет.
— Как вы познакомились?
— В Испании. Я приехал посмотреть на одного тореро, а он снимал там «Момент истины».
— Ваша жена была испанкой, не правда ли?
Наступило молчание. Потом Дейвид произнес ровным, без выражения, тоном:
— Да. Она была двоюродной сестрой Дэва.
— А что значит «Ньевес»? — задала следующий вопрос Элизабет. — Это ведь испанское имя?
— Да. Это значит «снег». — Дейвид уставился в землю. — Она родилась в снежную бурю в Сьерра-Гвадарраме.
Элизабет взглянула в его ставшее замкнутым лицо и вернулась от, очевидно, запретной темы к тому, что ее действительно интересовало.
— Как получилось, что мистер Локлин владеет кусочком острова?
— Ричард ему подарил. — Дейвид пустил по ветру горсть песка. — Они очень дружили. Когда-то.
— Он поэтому так давно здесь не появлялся?
— Да. — Дейвид повернулся к ней лицом. — А я думал, что вам на всех наплевать. — Потом он улыбнулся. — Но, конечно, Дэв совсем особенный. Все женщины так думают, — добавил он, желая поддеть Элизабет.
— И поэтому вы ему завидуете?
Дейвид был поражен.
— Что ж тут удивительного? — пытался он оправдаться. — В нем есть какой-то магнит, который влечет к нему людей… женщин… как железные опилки.
— А вы от этого чувствуете себя неполноценным?
Дейвид открыл было рот, но, прежде чем он придумал ответ, Элизабет сказала:
— И пьете.
Лицо Дейвида опять окаменело.
— Пока я пью, я живу, — паясничая, продекламировал он.
— Как пьяница?
Бог мой, подумал он ошарашенно. Что я ей такого сделал? Он и восхищался ее проницательностью, и злился, что она так бестактно ею пользуется.
— У каждого есть свои пороки, — угрюмо пробормотал он. — Какой у вас?
Она ответила совершенно серьезно:
— Мой порок в отсутствии пороков.
— Бог мои, для меня это слишком сложно!
— Почему вы перестали заниматься живописью?
Самое время,
— Между прочим… — Потом закончил, будто бросился в холодную воду:
— Вы не согласились бы мне позировать?
Элизабет повернула голову. Он заставил себя взглянуть прямо в зеленые глаза и увидел в них изумление.
— Я?
— А почему нет? — неуверенно проговорил он. — Вы того заслуживаете.
— Да, конечно, — пробормотала Элизабет, будто бы что-то припоминая. — Вы специализируетесь на портрете, верно?
Она произнесла это таким тоном, что Дейвид покраснел.
— Я не знал, что вы видели мои картины.
— Я и не видела. Касс говорила, что одно время вы были очень модным портретистом.
Он принужденно улыбнулся.
— Я сделал не так уж много. — Потом, почувствовав, что фраза нуждается в пояснении, добавил:
— Видите ли, я написал портрет Ричарда, и с тех пор все кончилось.
— А где этот портрет? Здесь его нет.
— Он висит в вестибюле «Темнеет Билдинг» в Нью-Йорке. Его скоро сюда привезут и повесят рядом с остальными. — Он говорил об этом, как будто речь шла о казни, на которую он с удовольствием бы полюбовался.
— Понятно… Значит, вы хотите увековечить мой облик для последующих поколений. — В ее голосе прозвучала легкая ирония.
— Я хочу запечатлеть ваш облик для себя, — сказал он, потом покраснел как рак, а потом чуть не опрокинулся на спину, когда услышал:
— Что ж, отлично.
— Вы имеете в виду, что согласны позировать? — Он едва не заикался от возбуждения.
— Да.
— О… замечательно… чудесно. — Это оказалось так просто, что он никак не мог поверить своему счастью.
— Когда? — спросила Элизабет.
— Ну… — Его разум лихорадочно работал. — Мне сначала надо кое-что подготовить. Холст, краски…
— Хорошо, — повторила она. — Дайте мне знать, когда будете готовы.
Она одним гибким движением поднялась, подхватила платье и босоножки и быстро пошла прочь длинными легкими шагами, оставив Дейвида изумленно пялиться ей вслед. Он вздрогнул, когда раздался голос:
— Что случилось? Ты ее напугал?
Дейвид поднял глаза и увидел Дэва, а рядом Ньевес, которая держалась за его руку. Дэв протянул руку, рывком поставил его на ноги.
— Я спросил, не позволит ли она мне написать ее, и она согласилась. Вот и все, — ошеломленно пробормотал Дейвид.