Неотразимый дикарь
Шрифт:
Памеле не пришлось просить его дважды. Коннор с жадностью прильнул к ее губам. Памела забыла обо всем на свете, прижимаясь к нему всем телом и упиваясь его поцелуями.
Коннор с радостью исполнял ее невысказанные желания. Не переставая щедро осыпать ее долгими страстными поцелуями, он подхватил ее и посадил себе на колени. Халат распахнулся и упал на пол, а ночная рубашка задралась вверх, когда ее колени обняли его мускулистые бедра, и она оказалась сидящей верхом на твердом пенисе под простыней. Он приподнял бедра навстречу мягкому холмику между ее ног, и она со стоном
Их первая встреча в горах Шотландии дала ему некоторое преимущество в нынешней ситуации. Он знал, что стоит только потянуть за тесьму, и панталоны сами развалятся на части. Так он и сделал. Памела огорченно ахнула, но он тут же хрипло прошептал ей на ухо:
— Я куплю тебе другие… Но будет еще лучше, если ты и вовсе перестанешь их носить. Тогда я смогу ласкать тебя в любой момент, когда мне этого захочется… и где мне этого захочется. Тогда эти долгие скучные совместные трапезы с герцогом и его желчной сестрой будут значительно веселее.
Памела не сдержала ехидного смеха, когда представила, как Коннор незаметно опускает руку под стол и, проникнув под ее юбку, гладит ее между ног, в то время как остальные участники трапезы даже не подозревают об этом.
Руки Коннора были обветренны и мозолисты от привычки к многочасовой верховой езде, и это только добавляло неотразимости их нежным прикосновениям. Бережно раздвинув мягкие складки плоти, его пальцы властно и в то же время ласково коснулись самого потаенного места ее женского естества. Его пальцы гладили влажную горячую плоть, и Памела вздрагивала всем телом, наслаждаясь каждым прикосновением и постанывая от остроты ощущений.
— Тише, милая, — бормотал он ей на ухо хриплым от вожделения голосом. — Я не причиню тебе вреда, клянусь… Ведь я только ласкаю тебя…
Она не могла сказать ему, что своими ласками он касался не только ее тела, но и ее хрупкого женского сердца, оставляя в нем неизгладимые следы. Каждое прикосновение его пальцев к пульсирующему розовому бутону, спрятанному среди шелковистых завитков волос, доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Одновременно с этим она с радостным удивлением чувствовала, как сзади в ее ягодицы упирался его напряженный пенис.
Опустив глаза, она заворожено наблюдала, как его пальцы умело ласкают ее между ног. Пока большой палец массировал набухший бугорок, средний палец то погружался, то выныривал из горячей глубины. Ритмичные движения пальцев все ускорялись, дарили удовольствие, сводили с ума. Ее лоно стало влажным — она так же сильно хотела Коннора, как и он ее. Заметив выступивший нектар любви, Коннор застонал. Ему остро захотелось откликнуться на это недвусмысленное приглашение, сорвать с себя простыню, поставить Памелу на колени и войти в нее сзади, глубоко, так чтобы слиться в единое целое и чтобы она не могла понять, где кончается ее тело и начинается его.
Но сейчас он не мог себе этого позволить.
Он продолжал ритмичные погружения пальца в ее горячее влажное лоно, и она подавалась бедрами навстречу ему. Коннору захотелось целовать ее между ног, чувствовать ее сладкий мускусный запах, чуть прикусить зубами набухший розовый бутон, провести языком по горячему шелку складок, довести ее до самой вершины наслаждения… Но пока что он ограничивался жаркими поцелуями ее полуоткрытого рта.
Неустанные ласки Коннора становились все более страстными, и Памела невольно извивалась всем телом, боясь даже представить себе, что с ней будет, если он вдруг перестанет ласкать ее.
— Милая, нам с тобой некуда торопиться, — шептал он, целуя уголок ее рта. — Впереди у нас целая ночь, я успею довести тебя до вершины…
Однако целой ночи не потребовалось. Стоило ему только присоединить к среднему пальцу указательный и чуть сильнее прижать большой палец к чувствительному бугорку, как Памелу с головой накрыла волна острейшего наслаждения и немыслимого восторга. Это было впервые. Ей хотелось кричать, но большая ладонь Коннора вовремя зажала ей рот, чтобы она не разбудила весь дом.
Когда Коннор почувствовал ее конвульсии, он прижался к ней всем телом, ощущая повелительную необходимость освобождения. Он был на пределе. Все могло произойти спонтанно. Последний раз это случилось с ним в шестнадцать лет, во время эротического сна.
Всхлипнув от счастья, Памела повернулась к нему лицом и, обхватив руками его шею, прижалась нежной щекой к его щетинистой скуле. В этот момент в душе у него пели ангелы…
А в коридоре раздался приглушенный голос Броуди. Он напевал очередную непристойную песенку, героиней которой на сей раз, была кухарка с толстыми ногами.
— Черт побери! — пробормотал Коннор таким хриплым от вожделения голосом, что сам не сразу его узнал. — Если этот мерзавец Броуди сейчас войдет в дверь, я застрелю его, клянусь Богом!
— Мне нужно идти, — спохватилась Памела.
— Нет, не уходи. Если ты останешься, обещаю не стрелять в него, — пробормотал он, целуя ее шею. — Я просто стукну его по голове чем-нибудь тяжелым. Скажем, железной кочергой или часами с каминной полки. Потом мы спрячем его тело куда-нибудь… Его найдут не сразу, и кухарка будет нам только благодарна за это.
Памела обхватила ладонями его голову и заставила посмотреть ей в глаза.
— Я не хочу, чтобы меня застали в твоей комнате, — прошептала она.
— Тогда ныряй под простыню, — с готовностью предложил он, откидывая простыню со своих бедер.
— Не думаю, что там найдется достаточно места, — торопливо схватила его за руку Памела.
Коннор был разочарован ее отказом, но это чувство было сглажено прозвучавшим в ее голосе смущением и одновременно восхищением, когда она увидела то, что скрывалось под простыней.