НЕОЖИДАННЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ

Непомнящий Николай Николаевич

Анне-Марии можно было полагаться только на свою проницательность и ментальный дар.

В начале Французской революции, в разгар террора, она очутилась в Париже. Двадцатилетней провинциалке нужен был покровитель — им стал журналист Жак Эбер, которого называли «кровожадной акулой Революции». Он был членом парижского магистрата, заместителем прокурора Парижа, издавал популярную газету «Отец Дюшен» — главный орган пропаганды во времена террора. Правда ли это? Судить трудно. Сама Ленорман не любила вспоминать эти времена, как и то, что ее пророческим даром пытались пользоваться люди из журналистских кругов

очень высокого уровня.

Ее близкий человек, помощник пекаря Фламмермон, познакомил Анну-Марию с известной гадальщицей мадам Жильбер. Более опытная гадалка с удовольствием использовала дар молодой компаньонки, знакомя ее с «правилами» ремесла, вырабатывавшимися в течение веков.

Как отзывался позднее писатель Ленотр (не любивший нашу героиню), «...чем более отвратительна современность, тем с большим интересом люди хотят заглянуть в будущее».

Времена были страшные, никто не знал, что с ним будет завтра. Анна-Мария вначале пыталась не пользоваться картами и прочими профессиональными атрибутами, а лишь смотрела в глаза обратившегося к ней. Но это не очень нравилось многочисленным клиентам, желавшим за свои деньги получить настоящее гадание.

Пришлось перейти на обычную для гадальщиц «обрядность».

Удачные предсказания событий личной жизни клиентов становились известны ближнему окружению, а затем и более широким кругам. Ясновидящая воспитанница алансонских монахинь начала приобретать реноме в определенных кругах.

Служба безопасности якобинцев обратила на нее внимание, но не нашла ничего «общественно вредного» в ее деятельности.

Фламмермон имел более серьезные амбиции, чем выпечку булок, и уговорил Анну-Марию совместно редактировать газету для женщин «Словечко на ухо, или Дамский Дон-Кихот». Увы, парижанки того смутного времени не оценили журналистских талантов булочника и ворожеи. Газета перестала выходить после восьмого номера.

Литературоведы недавнего прошлого разыскали чудом сохранившиеся в архивах экземпляры «Дамского Дон-Кихота» и с полным основанием заявили, что оформление и содержание газеты далеко опережало аналогичные издания тех времен. Просто не сумели найти своего читателя...

«Дитя Нового Света предсказывает будущее» — такие рекламные объявления расклеивал в Париже верный Фламмермон, когда его приятельница, оставив свою старую патронессу, открыла собственный салон для гадания.

Она выдавала себя за американку, недавно приехавшую во Францию. Биографы писали, что ее кабинет, очень скромный вначале, уже тогда был весьма посещаем.

А через пять лет стал самым престижным салоном в Европе. Для того чтобы попасть к «пифии», приходилось записываться за неделю, а то и за месяц вперед. Злые языки, конечно, сообщали, что за особо высокую плату можно было попасть на сеанс немедленно.

Неуверенность в завтрашнем дне собирала здесь лишившихся имений и привилегий аристократов, заговорщиков, желавших знать шансы на захват власти. «Акулы террора» так же боялись потерять головы, как и те, что с «голубой кровью». Приходило и множество простых жителей Парижа, мечтая узнать, что сулит им судьба.

«Молодая американка» — так представлялась публике Анна-Мария — предостерегала, утешала, а временами говорила вещи просто удивительные.

Именно тогда ее посетила

молодая женщина в трауре. Она сказала, что ее муж, виконт, был гильотинирован на Гревской площади. А теперь ее благосклонности добивается некий военный родом с Корсики. Увы, более молодой и вдобавок — бедный.

«Выходите за него замуж. Вас ждет корона императрицы», — сказала Анна-Мария изумленней Жозефине Богарне. Благодаря этому будущая супруга вначале генерала, позже — первого консула, а затем — императора Наполеона стала верной клиенткой пророчицы. И обеспечила приток в ее салон публики из самых высоких сфер.

С самого начала карьеры прорицательница Анна-Мария проявила отличное понимание психологии своих клиентов — и сразу уточняла их материальные возможности.

Вновь пришедшего сажали за стол, покрытый зеленым сукном. На нем был живописно разложен веер из очень красивых карт. Их было семьдесят две, они отличались от традиционных карт таро; на каждой были изображены мифологические сцены, созвездия, известные древним астрономам, и растения, обладающие волшебными свойствами.

Если Анна-Мария сама разработала (как утверждала) гадательную колоду, то должна была иметь серьезные знания по мифологии, ботанике и астрономии, что хорошо свидетельствует об уровне обучения в Алансоне.

Ленорман, проницательно всматриваясь в глаза клиента, задавала ему разнообразные вопросы: в каком месяце родился, какая первая буква его имени, в какой местности родился, какое животное ему наиболее симпатично, а какое вызывает наибольшее отвращение, какой цветок любит... Получив ответы на эти и иные вопросы, не имевшие прямого отношения к причине обращения за предсказанием, она спрашивала также о размере суммы, которую клиент предназначил для оплаты. Разница была значительная — от десяти до четырехсот франков.

О том, что многие не жалели золотых монет, чтобы приподнять завесу будущего, говорят тайные рапорты агентов парижской полиции, хранящиеся до сих пор в архиве. Например, жена главного коменданта парижских стражей порядка в течение полутора лет (1807— 1808) оставила у пифии с улицы Турнон четыре тысячи франков золотом.

Кто и о чем спрашивали Анну-Марию? Она сообщает в воспоминаниях, что сильные мира сего поверяли ей заботы и беспокойства. За зеленым столом символические карты решали государственные дела, судьбы народов, династические браки, мирные переговоры и объявление войны.

Она пишет, что предостерегала Александра I о возможном покушении, указав время и место, что старалась отговорить императора Наполеона (якобы часто советовавшегося с ней) от войны с Россией. И что зловещий расклад гадальных карт очень опечалил императрицу Жозефину, предсказывая ей скорый развод и повторный брак бывшего мужа...

Советовался ли с Ленорман император? Известно несколько случаев, когда ее привозили в закрытой карете во дворец, но к нему или к Жозефине?

Есть интересное свидетельство современника, хотя знаменитый впоследствии польский поэт оказался в числе скромных клиентов за десять франков. Юлий Словацкий подробно описал визит к Пифии в письме к матери, в Варшаву. Анна-Мария ему не понравилась. «Старая, толстая, низкого роста, с горбом на спине, одетая во что-то серое. На голове — множество искусственных локонов...»