Неписанная любовь
Шрифт:
Рев двигателей только усиливает мою тревогу, поскольку самолет и мое сердцебиение набирают скорость.
— Давай сыграем в игру.
— Милая идея, но мне придется вежливо отказаться, потому что, не уверена, заметил ли ты, но я нахожусь в двух секундах от того, чтобы потерять свой чертов разум.
Не обращая на меня внимания, он спрашивает:
— Ты бы предпочла никогда больше не играть на инструменте или потерять способность петь?
Мой вздох едва слышен за шумом двигателей.
— Прости?
— Ты должна выбрать
— Я не хочу, — мое сердце замирает, когда колеса отрываются от земли.
Ты застряла здесь на несколько часов и ничего не можешь сделать…
— Держу пари, ты бы предпочла отказаться от своего голоса.
Подождите. Что?
— Что было бы чертовски обидно, если тебе интересно мое мнение.
Мне трудно дышать, и это не имеет никакого отношения к взлетающему самолету.
— У тебя самый красивый голос, который я когда-либо слышал.
Все мое лицо, наверное, напоминает помидор.
— Ты говоришь это, чтобы отвлечь меня.
— С каких это пор я стал делать ложные комплименты?
Я слишком ошеломлена, чтобы ответить.
— Так что бы ты выбрала?
Я решаю подыграть ему и ответить, поскольку он явно делает это ради меня.
— Не то чтобы я хотела перестать петь, но никогда больше не играть на инструментах — это не вариант. В каком-то смысле они заставляют мою душу петь.
Он наклоняет голову в молчаливом любопытстве.
— И каково это?
— Каково что?
— Иметь что-то, что заставляет тебя чувствовать себя живым.
Мне трудно придумать подходящий ответ, поэтому я молчу, обдумывая его вопрос. Неужели у Рафаэля нет ничего такого, что заставляет его сердце гореть, или он закрыл себя от возможности когда-либо почувствовать это?
Я не уверена, но боюсь того, что может произойти, если я буду упорно искать ответ.
Глава 21
Рафаэль
В конце концов Элли заснула, что, как мне казалось, было невозможно, особенно если учесть, как она волновалась весь полет. Как только адреналин выветрился, ее тело сдалось, и она выбрала мое плечо в качестве подушки, а купленная ею подушка осталась у нее на коленях. Я мог бы оттолкнуть ее, но я все еще чувствую себя виноватым после ее предыдущего признания, поэтому сижу неподвижно, как статуя, пока она опирается на меня.
Когда Нико уговорил меня пригласить Элли в нашу летнюю поездку, я решил, что она согласилась из-за бесплатной возможности отдохнуть, но это было даже не близко к истине.
Как и я, она здесь ради Нико. Пусть будет проклято беспокойство, связанное с поездкой.
Ее стремление сделать все возможное для каникул
Если бы моя бывшая жена испытывала подобный страх, я бы и близко не подпустил ее к самолету, не говоря уже о том, чтобы выдержать десятичасовой перелет ради нашего сына.
— Как долго она собирается спать? — шепчет Нико через щель между нашими креслами.
— Я не знаю, — отвечаю я тихим голосом.
— Может, нам стоит поскорее ее разбудить?
— У нас в запасе еще несколько часов, — я украдкой смотрю на женщину, которую когда-то считал раздражающей, когда она прильнула к моему боку, прижимаясь своим теплым телом к моему.
Проходит совсем немного времени, и ее мягкий храп постепенно убаюкивает и меня.
Чья-то рука обхватывает мою, и я резко просыпаюсь.
— Что за… — я смотрю вниз и вижу, что пальцы Элли зажаты между моими. Самолет трясет, когда мы попадаем в небольшую турбулентность.
— Рафаэль, — ее голос, полный паники, заставляет меня действовать.
— Все в порядке.
— Ни черта не в порядке! — и без того белое лицо Элли еще больше бледнеет, когда самолет трясет.
— Она в порядке? — шепотом спрашивает Нико.
— Скоро будет. А ты?
— Да! Это как тот космический аттракцион в «Дримленде», — Нико говорит своим бодрым голосом, и это помогает мне немного расслабиться. Элли, похоже, не разделяет его настроения, так как ее хватка на моей руке становится все крепче и крепче, пока она не начинает покалывать от недостатка кровообращения.
Кровообращение. Точно.
Ее тяжелое дыхание отвлекает меня от моих мыслей. Прошло много времени с тех пор, как кто-то, кроме Нико, искал у меня утешения, и я быстро осознаю, насколько плох в этом, когда говорю:
— Статистика в нашу пользу. Только один из каждых одиннадцати миллионов самолетов терпит крушение.
Она в ужасе смотрит на меня.
— Один из одиннадцати миллионов?
— Если верить Google, то да.
— Но разве за день не совершается не менее ста тысяч рейсов?
Блять. Я немного перестарался.
Самолет слегка снижается, и у меня сводит живот. Ее смертельная хватка на моей руке не ослабевает, и я ободряюще сжимаю ее, несмотря на протест моих суставов.
— Мы могли бы…
Она не дает мне закончить предложение.
— Если ты предложишь поиграть в игру, я тебя убью.
— Я собирался посоветовать сделать несколько глубоких вдохов, но если планирование моего убийства тебя отвлекает, то милости прошу. Я даже подкину тебе парочку идей.