Нэпман 10. Финал
Шрифт:
В четырнадцать двадцать пять с южного направления послышался приближающийся гудок паровоза. Товарный состав с военными грузами, который по плану японцев должен был стать жертвой «китайской диверсии», приближался к мосту.
Сато, получив последние указания от офицера, быстро вернулся к группе. Он отдал приказ, и один из диверсантов извлек из деревянного ящика компактный детонатор.
— Момент истины, — прошептал я, сжимая кулаки от напряжения.
Поезд медленно приближался к мосту. Японцы укрылись за насыпью, готовясь активировать
Сато поднял руку, давая сигнал к действию. Диверсант нажал на рычаг детонатора…
Ничего не произошло.
Он нажал повторно, с большим усилием. Снова безрезультатно.
Товарный состав тем временем неспешно прошел по мосту, громыхая тяжелыми колесами по рельсам.
Никакого взрыва. Никакой катастрофы. Просто обычный поезд на обычном мосту.
Лица японцев выражали смесь недоумения и паники. Сато выхватил детонатор у подчиненного и попытался активировать его самостоятельно. Безуспешно.
Высокопоставленный офицер выскочил из автомобиля и быстрым шагом направился к группе диверсантов. Судя по его жестам, он был в ярости.
— Полный провал операции, — удовлетворенно констатировал Александров. — И множество иностранных свидетелей вокруг. Даже если они попытаются организовать другой инцидент, международная огласка уже обеспечена.
Мы продолжали наблюдать за развитием событий с нашей позиции. Японцы спешно собирали оборудование, стараясь выглядеть как обычная ремонтная бригада, завершившая работы.
Офицер вернулся в автомобиль и, судя по всему, ругался так, что даже до нас доносились его крики. Как он теперь будет отчитываться о провале вышестоящему командованию? Наверное, сделает ритуальное самоубийство.
— Пора уходить, — решил я, заметив, что к мосту приближается еще один японский автомобиль с военными номерами. — Наша задача выполнена.
Мы осторожно покинули наблюдательную позицию и, соблюдая все меры предосторожности, вернулись в Цицикар окружным путем.
В условленной квартире нас уже ждали Воронцов и консул. Лица обоих выражали сдержанное удовлетворение.
— Операция прошла успешно, — доложил Воронцов, едва мы переступили порог. — Все заряды нейтрализованы. Даже если бы не международных наблюдателей, взрыв все равно не произошел бы.
— А что с японской реакцией? — спросил я консула.
— Полная растерянность, — ответил тот с легкой улыбкой. — Наши источники сообщают, что в штабе Квантунской армии сейчас настоящий переполох. Кого-то вызвали в Токио для объяснений, несколько офицеров арестованы.
— Капитан Сато?
— Под домашним арестом, — сообщил вошедший в комнату связной. — Но, вероятно, выйдет сухим из воды. Его версия событий — техническая неисправность детонатора.
Александров взглянул на меня:
— А что с нашим обещанием заплатить ему двадцать тысяч
Я задумался на мгновение:
— Его информация была точной и помогла предотвратить инцидент. Думаю, мы должны выполнить обещание. Это вопрос профессиональной этики.
Консул кивнул:
— Сумма будет передана через надежного посредника, когда ситуация немного успокоится.
Мы перешли к обсуждению дальнейших действий. Несмотря на успех операции, положение экспедиции оставалось крайне опасным.
Японцы, оправившись от первого шока, наверняка начнут искать виновных в срыве их планов. Может быть, постараются снова устроить диверсию.
— Необходимо срочно эвакуировать всю группу вместе с геологическими материалами, — решил я. — Мы временно отсрочили японскую агрессию, но полностью предотвратить ее не в наших силах.
Консул согласился:
— Из Москвы получены указания обеспечить вашу безопасную эвакуацию любыми средствами. Транспорт и сопровождение будут предоставлены. Материалы мы отправим отдельно, чтобы при обыске у вас ничего не нашли.
Мы договорились о деталях эвакуации, и я отправил курьера с инструкциями Архангельскому о немедленной подготовке к отъезду.
Когда основные вопросы были решены, консул и связные удалились, оставив нас с Александровым наедине.
— Что дальше, Леонид Иванович? — негромко спросил полковник, закуривая папиросу. — Мы изменили планы противника. Инцидент не состоялся в запланированное время.
Я подошел к окну, глядя на вечерний Цицикар, погружающийся в сумерки. Где-то на восточном горизонте вспыхивали первые звезды.
— Они упрямы, Александр Петрович, — ответил я после долгой паузы. — Мы выиграли время, но не изменили фундаментальные противоречия. Япония все равно найдет или создаст повод для оккупации Маньчжурии. Возможно, несколько недель или месяцев спустя, возможно, другим способом, но это произойдет.
— Тогда в чем смысл нашего вмешательства?
— В том, что мы доставим в Москву сведения о Дацинском месторождении. Это изменит стратегические расчеты и энергетический баланс перед грядущей мировой войной. Советский Союз будет знать, что здесь, в Маньчжурии, находятся колоссальные запасы нефти. И, скорее всего, сейчас, после того, как в прессе поднимется вой, иностранные державы призовут Японию к ответу. Им придется нелегко, они все равно устроят диверсию, но зато мы выиграли время.
— Знание — сила, — задумчиво произнес Александров.
— Именно, — кивнул я. — И это знание может изменить итоги будущих конфликтов.
Мы еще долго сидели в полутемной комнате, обсуждая мельчайшие детали предстоящей эвакуации. Карта Маньчжурии, расстеленная на столе, отражала тусклый свет керосиновой лампы.
Из соседней комнаты дежурный связист принес радиограмму, только что расшифрованную:
«ОПЕРАЦИЯ ВЫСОКО ОЦЕНЕНА. НЕМЕДЛЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ. ЛИЧНАЯ ВСТРЕЧА ПО ПРИБЫТИИ. С.»