Нэпман 10. Финал
Шрифт:
— Товарищи, ситуация меняется, — начал я. — Японцы активизировались раньше, чем предполагалось. Нам нужно ускорить подготовку. Товарищ Забродин, что с техникой?
— Первая партия уже в пути из Иркутска, — доложил начальник гарнизона. — Десять грузовиков «Полет-Д» с запчастями и горючим. Завтра к вечеру будут здесь. Пятнадцать танков Т-30 в доставляются по железной дороге, прибудут через три дня.
— Слишком поздно, — покачал я головой. — Нужно ускорить. Срочно свяжитесь с Иркутском, пусть организуют специальный поезд. И пошлите навстречу
Забродин кивнул и отправился выполнять распоряжение. Я повернулся к своим людям:
— Воронцов, как только прибудут первые грузовики, немедленно начинайте подготовку к отправке. Архангельский, проверьте геологическое оборудование, особенно полевые лаборатории. Александров, организуйте круглосуточную охрану грузов и документации.
— А что с «Катюшами»? — спросил Овсянников, отвечавший за новое оружие.
— «Катюши» прибудут специальным рейсом послезавтра, — ответил я. — Две установки с полным боекомплектом. Твоя задача — привести их в боевую готовность за минимальное время.
Совещание продолжалось до поздней ночи. Мы обсуждали каждую деталь предстоящего марша, возможные действия японцев, варианты размещения техники и людей. К полуночи основные вопросы были решены, и я отправил всех отдыхать, понимая, что ближайшие дни потребуют колоссального напряжения сил.
Оставшись один в штабном помещении, я еще раз просмотрел карты и разведданные. Положение складывалось напряженное. Японцы усиливали контроль в приграничных районах. Наша задача осложнялась с каждым днем.
Мои размышления прервал стук в дверь. Вошел дежурный офицер:
— Товарищ Краснов, срочная телеграмма из Москвы.
Я распечатал конверт. Короткое сообщение, подписанное самим Сталиным, предписывало ускорить подготовку операции и при необходимости скорректировать план с учетом изменившейся обстановки. В конце стояла приписка: «Ресурсы нефтяного месторождения оправдывают любой риск. И. С.»
Это подтверждало мои собственные мысли. Дацинское месторождение имело стратегическое значение не только для обеспечения страны топливом, но и как козырь в международной политике. СССР, контролирующий такие запасы нефти, мог диктовать условия и Японии, и западным державам.
Наутро работа закипела с новой силой. С восходом солнца в штаб потянулись курьеры, связные, технические специалисты. Забродин, демонстрируя завидное рвение, лично контролировал подготовку карт, разработку маршрутов движения, организацию связи.
К полудню первая хорошая новость. Автоколонна с грузовиками прибыла на сутки раньше срока. Десять «Полет-Д» в отличном состоянии, с полными баками и запасными канистрами горючего, въехали на территорию военного городка на окраине Читы.
Я лично осмотрел каждую машину. Надежные дизельные двигатели, усиленные рамы, повышенная проходимость, эти грузовики были именно тем, что требовалось для операции в сложных условиях маньчжурских дорог.
— Отлично, — похвалил я Воронцова, руководившего приемкой
К вечеру поступило сообщение с аэродрома, спецрейсом из Москвы прибыли две «Катюши». Самолет выглядел так, словно его перегрузили до предела, тяжелые реактивные установки едва поместились в грузовой отсек ТБ-3.
Овсянников, смотревший на выгрузку своих детищ с отцовской гордостью, тут же приступил к проверке.
— Все в порядке, Леонид Иванович, — доложил он через два часа. — Даже стабилизаторы по вашему проекту успели изготовить. Теперь точность увеличилась минимум вдвое.
— Прекрасно. Боеприпасы?
— Сто шестьдесят ракет, полный комплект для десяти залпов. Упакованы в специальные контейнеры с амортизацией. По вашему совету использовали подвеску от танков для снижения тряски при транспортировке.
Я с удовлетворением осмотрел грозные машины. Даже в сложенном для транспортировки виде они впечатляли своей мощью. «Катюши» станут нашим козырем, неприятным сюрпризом для японцев, привыкших к превосходству своей техники.
На следующий день прибыл поезд с танками Т-30. Пятнадцать боевых машин. Из Иркутска должны прибыть тягачи для транспортировки.
Звонарев, ответственный за танковое подразделение, лично контролировал разгрузку.
— Сроки отправки? — спросил я, глядя на горы деталей и узлов.
— При наличии всего необходимого оборудования — два дня, — ответил Звонарев. — Но можно ускорить, если работать в три смены.
— Действуйте, — кивнул я. — Время работает против нас.
К вечеру второго дня подготовки неожиданно возникла проблема, которую я предвидел, но надеялся избежать. В штаб прибыл Степаненко, начальник особого отдела ОГПУ Читинского гарнизона. Высокий, худощавый человек с холодными глазами и неприятной привычкой прищуриваться при разговоре.
— Товарищ Краснов, — начал он без предисловий, — мне доложили о необычной активности в гарнизоне. Перемещение техники, подготовка какой-то операции. Как начальник особого отдела, я должен быть в курсе всех деталей.
Я понял, что столкнулся с еще одним представителем местной бюрократии, причем более опасным, чем Забродин. Степаненко мог серьезно осложнить подготовку, если решит, что его авторитет подорван.
— Товарищ Степаненко, — я жестом предложил ему сесть, — полностью понимаю вашу озабоченность. Действительно, мы готовим специальную операцию по прямому указанию Москвы.
— Какого характера операция? — Степаненко подался вперед. — И почему особый отдел не был проинформирован заранее?
Я решил действовать напрямую, понимая, что уклончивые ответы только усилят подозрительность чекиста.
— Взгляните на эти документы, — я протянул ему папку с полномочиями эмиссара и шифропечать. — Как видите, я действую с особыми полномочиями от ЦК партии и правительства. Операция имеет высший уровень секретности. Детали могу сообщить только лицам с соответствующим допуском.