Нэпман 10. Финал
Шрифт:
Я прошелся вдоль грузовика, осматривая систему крепления направляющих к платформе. Решение пришло мгновенно.
— Не нужно изобретать велосипед, — уверенно заявил я. — У нас уже есть готовое решение на танковом производстве. — Я подозвал одного из чертежников. — Свяжитесь со Звонаревым в Горьковском автозаводе. Вы его знаете? Пусть он покажет схему торсионной подвески Т-30. Мы рассматривали разные варианты, и разработали целую систему. Там наверняка найдется решение. Вот, смотрите, я вкратце опишу принцип действия.
Найдя
— Смотрите, торсионная система подвески идеально подходит для амортизации ракетных направляющих. — Я провел карандашом по схеме. — Устанавливаем между рамой грузовика и пусковой установкой модифицированные торсионы. Они поглотят до восьмидесяти процентов вибрации при движении. Для транспортировки самих снарядов используем обычные укладочные ящики, но с внутренним наполнителем из прорезиненной ткани, как в укупорке артиллерийских снарядов.
Овсянников несколько минут изучал чертежи, затем медленно покачал головой:
— Потрясающе. Мы бились над этой проблемой две недели, а вы решили ее за пять минут. Теперь понимаю, почему товарищ Лужков так высоко о вас отзывается.
— Отлично. Приступайте немедленно, — я свернул рулон бумаги и отдал Мышкину для соблюдения сеуретности. — А теперь покажите мне испытательный полигон. Хочу увидеть «Катюшу» в действии, даже с нынешними недостатками.
Мы прошли через боковую дверь ангара, которая вела в длинный туннель. Через двести метров туннель закончился широкой подземной камерой, ведущей на поверхность.
Теперь мы поднялись на лифте и вышли с территории бюро через запасной выход. Сели в машину и через полчаса очутились в наблюдательном пункте испытательного пункта на окраине Москвы. Сверху через затемненные стекла пробивался дневной свет.
— Испытательный полигон на отлично замаскирован, — пояснил Овсянников. — Звукоизоляция позволяет проводить стрельбы без риска привлечь внимание. Уровень шума не громче, чем работа обычного грузовика.
У края площадки стоял еще один «Полет-Д» с пусковой установкой. Цель представляла из себя песчаный карьер с мишенями. Здесь мы могли испытывать реактивные снаряды без риска быть обнаруженными.
— Приступайте, — распорядился я, занимая место за бронированным стеклом наблюдательного пункта.
Овсянников отдал команду техникам, и те принялись готовить установку к стрельбе. Через несколько минут все было готово.
— «Катюша» к залпу готова! — доложил главный техник.
— Огонь! — скомандовал Овсянников.
Пульт управления замкнул электрическую цепь, и произошло нечто феноменальное. Оглушительный рев, вспышка пламени, и первая ракета устремилась в воздух. За ней сразу же последовала вторая, третья…
Шестнадцать реактивных снарядов покинули направляющие за считанные секунды, оставив после себя клубы дыма и запах пороха.
Даже сквозь прикрытые уши мои барабанные
— Впечатляет, — произнес я, когда эхо последнего выстрела затихло. — Но меня больше интересует эффективность поражения целей.
Овсянников кивнул и мы отправились на карьер смотреть результаты. На песчаной площадке виднелись черные воронки от разрывов, разбросанные в радиусе примерно ста метров от центральной точки прицеливания.
— Как видите, рассеивание значительное, — с досадой заметил инженер. — Хотя для поражения площадных целей, таких как скопления живой силы или легкоукрепленные позиции, вполне достаточно.
— После внесения наших изменений точность существенно возрастет, — уверенно заявил я. — Но даже в нынешнем виде психологический эффект от применения «Катюши» будет колоссальным. Представьте реакцию японцев, когда на их головы обрушится такой шквал огня.
Овсянников задумчиво почесал подбородок.
— Товарищ Лужков тоже говорил об этом психологическом аспекте. Но он считает, что система нуждается в дополнительной доработке перед отправкой в действующие части.
— У нас нет времени на долгие доработки, — отрезал я. — Операция начнется через две недели. Мне нужны как минимум четыре «Катюши» с полным боекомплектом к этому сроку.
Глаза Овсянникова расширились от удивления. Он не привык к моей стремительности.
— Но товарищ Краснов! Система еще не прошла полный цикл испытаний! Мы не можем гарантировать надежность в полевых условиях!
— Война не ждет совершенства, товарищ Овсянников, — твердо ответил я. — Модифицируйте стабилизаторы по моему проекту, проведите краткие испытания и готовьте машины к отправке на Дальний Восток. Вы поедете с ними в качестве главного технического специалиста.
— Я? На Дальний Восток? — Овсянников явно не ожидал такого поворота. — Но мои исследования здесь…
— Будут продолжены после вашего возвращения, — перебил я. — Поймите, эта операция имеет стратегическое значение для страны. И «Катюша» станет нашим секретным оружием, способным переломить ход боя в критический момент.
Овсянников выпрямился, его лицо приобрело выражение решимости.
— Слушаюсь, товарищ Краснов. Сделаем все возможное. Но мне нужно согласовать это с товарищем Лужковым.
— Я уже говорил с ним по закрытой линии связи, — сообщил я, потому что знал заранее, что инженер скажет это. — Он дал принципиальное согласие. Окончательное решение за мной как за руководителем операции.
Мы вернулись в главный ангар, где техники уже готовили оборудование для модификации ракетных снарядов. Я наблюдал за слаженной работой команды, гордясь созданной системой.