Неподдельная страсть
Шрифт:
– Господи, меня тошнит!
Шаан вскочила с постели и, пошатываясь от головокружения, бросилась в ванную. Ее мучительно рвало, а Рейф стоял сзади, придерживая ее волосы, чтобы они не падали на лицо, поддерживая ее саму, пока она наконец не облокотилась, обессилев, на раковину.
«Вот она, – с горечью думала Шаан, – девственница в день своей свадьбы. Не хватает только жениха, чтобы оценить то, что она сохранила для него!»
Она ополоснула лицо ледяной водой…
Рейф ошибался, называя себя невыгодной сделкой по сравнению с братом. Он стоил десяти Пирсов, несмотря на красоту и шарм младшего. Она понимала это,
Только из-за своего врожденного чувства ответственности Рейф предупредил бывшую возлюбленную Пирса о предстоящей свадьбе брата. Вот и сейчас он яростно добивался права достойно выйти из недостойной ситуации, в которую втянул семью его родственник.
– Я не выйду за тебя замуж, Рейф, – сказала Шаан, тяжело облокотившись о раковину. – Дело вовсе не в спасении твоей или моей чести. Я просто не собираюсь больше унижаться и позволять еще одному Дэнверсу использовать меня в своих интересах.
– Я не пытаюсь использовать тебя, – хрипло произнес Рейф.
– Ложь. – Шаан подняла голову и некоторое время мрачно разглядывала угрюмое лицо Рейфа в зеркале, а потом перевела взгляд на свое собственное…
Беспомощные слезы внезапно полились из ее глаз. Шаан закрыла лицо ладонями и зарыдала в приливе отчаянной жалости к самой себе.
Рейф положил руки девушке на плечи и решительно повернул ее в свою сторону.
– У меня ничего не осталось… – прошептала она. – Ничего…
– Все еще изменится, – ободряюще пробормотал он, неожиданно прижимая ее к себе. – Уедем со мной сейчас же, Шаан, – настойчиво убеждал Рейф. – Пока только ты, я и Пирс знаем, что написано в его письме. Только нам троим известна причина вашего разрыва. Даже твой дядя толком ничего не понял, кроме того, что Пирс решил не жениться на тебе. Мы можем сказать ему, – продолжал Рейф, – что Пирсу стало все известно о нас, что мы с тобой полюбили друг друга. Пирс не посмеет ничего отрицать. Он просто испытает облегчение оттого, что мы нашли способ, который поможет ему выйти сухим из воды. Сейчас все внизу уже и так удивляются, почему ты захотела, чтобы именно я оставался с тобой в этот момент. Пойдем, спустимся и скажем им, что мы хотим уехать и тихо пожениться где-нибудь. Давай дадим им за что-нибудь уцепиться. Шаан, дадим хоть какую-то надежду!
– Все уже упаковано, – прошептала она ему в плечо. – М-мне нечего надеть.
– Все это поправимо, – произнес с облегчением Рейф. Он воспринял слова Шаан как согласие.
Еще какое-то мгновение он сжимал ее в своих объятиях, потом повел девушку обратно в спальню, остановился перед чемоданами, составленными у двери.
– Какой открыть? – спросил он.
«Мое приданое», – тоскливо подумала Шаан. Одежда, которую она выбирала неделями, чтобы угодить вкусам Пирса.
Не глядя, девушка махнула рукой в сторону одного из чемоданов и резко отвернулась, содрогаясь от ужаса при мысли, что ей придется надевать что-то из этих вещей.
Рейф бросил на нее быстрый взгляд, но ничего не сказал, только его лицо еще больше помрачнело, когда он поднял небольшой чемоданчик и поставил его на постель, собираясь открыть.
Шаан, стоя у Рейфа за спиной, заглянула внутрь чемодана. Там оказались разнообразные женские украшения, принадлежности дамского туалета и шелковое нижнее белье. Напряжение между ними вновь достигло самой высокой
Она сжала зубы, выудила белые шелковые трусики и бюстгальтер, достала немнущийся жаккардовый нежно-зеленый костюмчик, который приготовила, чтобы надеть по приезде в Париж. Оттуда они с Пирсом собирались лететь на Сейшельские острова, чтобы провести там медовый месяц. Взяв одежду, Шаан направилась в ванную.
Дверь за ней закрылась, а Рейф еще долго стоял, задумчиво глядя в одну точку. Затем медленно повернулся к чемоданчику и вдруг, охваченный такой злобой, что девушка испугалась бы, будь она здесь, схватил его и с силой швырнул на пол. Ворох женского белья упал к его ногам.
Когда одетая Шаан, с волосами, собранными в простой пучок на затылке, вернулась в комнату, там царил прежний порядок.
Рейф стоял у окна. Его фигура казалась огромной, лицо – потемневшим и мрачным. Но все же он хмуро улыбнулся при ее появлении.
– Все в порядке? – спросил он, подходя к девушке.
Шаан кивнула, смутно чувствуя, что не должна делать этого.
Рейф был прав. Он оказался единственным человеком, с которым она могла разделить свое горе, потому что не кто иной, как он, стал причиной трагедии ее жизни.
– Предоставь объясняться мне, – сказал он, слегка подтолкнув девушку к двери спальни.
Шаан ничего не ответила. Она не смогла бы заговорить, если бы даже и попыталась, и только молча кивнула. Придется довериться ему. В конце концов, то, что он предлагал, было не лишено здравого смысла и обещало ей какой-то выход из кошмара сегодняшнего дня.
Они вошли в гостиную.
Ее тетя, такая сияющая, счастливая и радостно-взволнованная всего несколько часов назад, когда она отправлялась в церковь, сейчас казалась измученной и несчастной. Ее лицо опухло и покраснело от слез. На ней уже не было роскошного платья цвета гиацинтов и легкомысленной шляпки с широкими полями, над которой Шаан и ее дядя посмеивались, когда тетя принесла ее из магазина.
Она поднялась на ноги, когда вошли Шаан с Рейфом, мужу пришлось поддерживать ее. Они оба показались сейчас Шаан какими-то постаревшими и осунувшимися. Ужас, который внезапно обрушился на них, оказался слишком тяжелым испытанием.
Девять лет своей жизни они любили Шаан и заботились об осиротевшем в результате несчастного случая ребенке Тарика и Мэри Сакета. И хотя им обоим шел уже пятый десяток, эта бездетная пара искренне полюбила Шаан и с радостью делала для девочки все, что было в их силах.
Замужество Шаан освобождало их от обязательств перед девушкой. И поэтому, в то время как Шаан была занята приготовлениями к свадьбе, эти двое славных людей тоже восторженно предвкушали кругосветный круиз, радуясь, словно два подростка, которые наконец вырвались из-под родительской опеки.
Да, Рейф был прав, она не имеет права испортить им эту радость.
– Шаан… – Тетя бросилась к ней и прижала девушку к себе. В ее дрожащем голосе звучала такая неприкрытая боль, что Шаан почувствовала, как на ее глаза снова наворачиваются слезы.
– Со мной все в порядке, – уверяла она, прикрыв глаза, страдая от того, сколько горя принесла этим самым близким ей людям. – Простите меня, – прошептала она, глядя на дядю поверх головы рыдающей женщины.
Рейф подошел сзади и обхватил Шаан за талию.