Неподобающая Мара Дайер
Шрифт:
Все, о чем я могла думать, — каково услышать, как захлопываются эти двери, почувствовать вибрацию гниющего пола, когда тысячи фунтов железа отрезают тебя от жизни. Каково знать, что никто за тобой не придет. Каково умирать голодной смертью.
Рэчел и Клэр пришли в еще больший восторг, когда мы миновали громадные связки кабелей и рычаги. Щелк. Вспышка осветила огромный вестибюль. Мы с Джудом вместе шли за ними, держась середины похожего на пещеру помещения. Слева и справа были палаты, и я не хотела к ним
Мы двое шли медленно, луч фонарика Джуда танцевал на стенах. Мы приблизились к непроглядно-черной дыре, разверзшейся впереди. Когда Рэчел и Клэр исчезли за углом, я пошла быстрее — меня ужаснуло, что я потеряю их в лабиринте проходов. Но Джуд остановился и слегка дернул меня за пояс джинсов. Я обернулась. Он ухмыльнулся.
— Нам необязательно идти за ними, знаешь ли.
— Спасибо, но я видела достаточно фильмов ужасов и знаю, что разделяться не лучшая затея.
Я снова двинулась вперед, но он не выпустил меня.
— Серьезно, тут нечего бояться. Это просто старый дом.
Не успела я ответить, как Джуд схватил меня за руку и потащил за собой. Его фонарик осветил номер комнаты перед нами. Два-один-три.
— Эй, — прошептал он и втянул меня внутрь.
— Эй, — проворчала я.
Джуд вздернул бровь.
— Тебе нужно отвлечься от этого места.
Я пожала плечами и сделала шаг назад.
Зацепилась за что-то ногой и упала.
32
Я попыталась открыть глаза. Они были влажными и опухшими, и мир теперь казался темным, выполненным в голубовато-черных тонах. Я видела лишь фрагменты его. Мне было очень тепло, но я почему-то свернулась клубком.
— Мара? — спросил Ной.
Его лицо находилось всего в дюймах от моего. Голова моя лежала у него на плече, в ложбинке у шеи. Он нес меня на руках. Не в психушке. И не в Конвеншн-центре.
— Ной, — прошептала я.
— Я здесь.
Он усадил меня на пассажирское сиденье и, наклонившись, смахнул с моего лица несколько прядей. Он не сразу убрал руку.
— Что случилось? — спросила я, хотя сама это знала.
Я потеряла сознание, увидев прошлое. И теперь дрожала.
— Ты упала в обморок во время моего великолепного представления.
Ной говорил легкомысленным тоном, но явно был потрясен.
— Низкий уровень сахара в крови, — солгала я.
— Ты вопила.
И меня поймали на лжи.
Я откинулась на спинку пассажирского сиденья.
— Прости, мне жаль, — прошептала я.
Мне и вправду было жаль. Я не могла даже выбраться на свидание, не рассыпавшись на кусочки. Я чувствовала себя полной дурой.
— Тут не за что извиняться. Не за что.
Я улыбнулась, но улыбка получилась неубедительной.
— Признайся, это было странно.
Ной промолчал.
— Я могу все объяснить, —
Я могла объяснить. С меня причиталось.
— Не надо, — тихо сказал он.
Я резко рассмеялась.
— Спасибо, но мне бы не хотелось, чтобы ты подумал, будто это моя обычная реакция на выставки искусства.
— Я так и не думаю.
Я вздохнула и с закрытыми глазами спросила:
— Тогда что думаешь?
— Ничего, — ровным тоном ответил он.
Необъяснимо! Почему Ной так беспечно относится к тому, что я тут устроила? Я открыла глаза, чтобы посмотреть на него.
— Тебе совершенно не любопытно? — с легкой подозрительностью спросила я.
— Нет.
Ной смотрел прямо перед собой, все еще стоя у машины. Это было очень подозрительно.
— Почему?
Мое сердце стучало как бешеное, пока я ждала ответа. Я понятия не имела, что скажет Ной.
— Потому что, по-моему, я и так знаю, — ответил он и посмотрел на меня сверху вниз. — Даниэль.
Я потерла лоб, сомневаясь, что правильно расслышала.
— Что? Какое он имеет отношение к…
— Даниэль мне рассказал.
— Рассказал тебе что? Вы же только что познакомились…
Ох. Ох.
Меня заложили.
Вот почему Ной никогда не спрашивал о моей старой школе. О моих старых друзьях. Ни единого вопроса о переезде, хотя он в Майами тоже был относительным новичком. Он даже не спросил о моей руке. Теперь я поняла почему: Даниэль ему все рассказал. Мой брат намеренно не причинил бы мне боль, но он уже не в первый раз действовал как маленький мамин прихвостень. Может, он считал, что мне нужен новый друг, и сомневался, что я сама с кем-нибудь подружусь. Самоуверенный поганец.
Ной закрыл пассажирскую дверцу и занял сиденье водителя, но не завел машину. И он, и я долгое время молчали.
Когда я вновь обрела голос, я спросила:
— Сколько ты знаешь?
— Достаточно.
— Что это за ответ?
Ной закрыл глаза, и на долю секунды я почувствовала себя виноватой. Отбросив вину, я посмотрела через окно на чернильно-черное небо, лишь бы не смотреть ему в лицо. Ной мне солгал. Это он должен был чувствовать себя виноватым.
— Я знаю о… О твоих друзьях. Мне жаль.
— Почему ты просто мне не рассказал? — тихо спросила я. — Почему солгал?
— Наверное, думал, что ты сама об этом упомянешь, когда будешь готова.
Хоть я и не собиралась на него смотреть, все-таки я посмотрела. Ной вяло вытянул ноги и похрустывал костяшками пальцев, совершенно безмятежный. Интересно, почему его вообще все это заботит?
— Чем Даниэль тебя подкупил, чтобы ты пригласил меня на свидание?
Ной недоверчиво повернулся ко мне:
— Ты что, сумасшедшая?