Неподобающая Мара Дайер
Шрифт:
Но я была неукротима:
— Де Авилу запомнили как жестокого и лживого человека.
Я подчеркнула каждое прилагательное и пристально уставилась на Моралес, наблюдая, как вены на ее лбу грозят лопнуть. Ее жилистая шея стала багровой.
— Убирайтесь вон из моего класса.
Голос ее был тихим и взбешенным.
— Сеньор Коардес, вы следующий. — Моралес повернулась на слишком маленьком стуле и кивнула веснушчатому ученику, сидевшему с разинутым ртом.
— Я еще не закончила, — услышала я свой голос.
Я чуть ли не вибрировала от переполнявшей меня
— УБИРАЙТЕСЬ ВОН ИЗ МОЕГО КЛАССА!!! — взревела Моралес, ошеломив меня силой своего крика.
Она поднялась со стула, опрокинув стол.
И тут я не смогла больше сдерживаться. Самодовольная улыбка осветила мое лицо, и я небрежной походкой покинула комнату.
Под звуки аплодисментов.
37
Я ждала Джейми до конца экзамена. Когда он вышел из класса, я ухватила его за лямку рюкзака и подтащила к себе.
— Как тебе понравились их cojones? [62]
От улыбки у меня чуть ли не трескались щеки; я протянула руку, чтобы Джейми стукнул кулаком по костяшкам моего сжатого кулака. Он так и сделал.
62
Тестикулы; употребляется в идиоме, сходной с английской «иметь яйца», то есть иметь храбрость для чего-либо (исп., вульг.).
— Это было… Это было просто…
Он благоговейно вгляделся в мое лицо.
— Знаю, — сказала я, опьяненная победой.
— Глупо, — закончил он.
— Что?
Я же была просто гениальна!
Джейми покачал головой и сунул руки в отвисающие карманы. Мы пошли к задним воротам.
— Теперь она наверняка попытается тебя завалить.
— О чем ты? Я замечательно ответила на вопрос.
Джейми посмотрел на меня, как на дурочку.
— Это был устный экзамен, Мара. Совершенно субъективный.
Он помолчал, наблюдая за выражением моего лица, ожидая, пока до меня дойдут его слова.
— Никто в этом классе не подтвердит твоего рассказа о случившемся, кроме старины коротышки Джейми. А мое слово тут ни хрена не значит.
Так все и есть. Я идиотка.
— Теперь ты поняла, — сказал Джейми.
Он был прав. Плечи мои поникли, как будто кто-то выпустил воздух из воздушного шарика — моего сердца. В конце концов, ничего гениального я не сделала.
— Хорошо, что я тебя записал.
Я круто повернулась.
— Нет! — сказала я.
Да!
Улыбка Джейми была под стать моей, зуб к зубу.
— Я подумал, ты запсихуешь, что провалилась, поэтому записал твое выступление для потомства в формате MP3. Решил, что после тебе захочется проанализировать эту запись.
Он протянул
— Счастливого Пурима. [63]
Я впервые в жизни завизжала, как поросенок, и закинула руки на шею Джейми.
63
Пурим — еврейский праздник, установленный, согласно библейской книге Эсфири (Эстер), в память о спасении евреев, проживавших на территории Персидской империи, от истребления их Аманом Амаликитянином, любимцем персидского царя Артаксеркса (возможно, Ксеркс I, V в. до н. э.).
— Ты. Просто. Гений.
— Для меня это в порядке вещей, милашка.
Мы стояли, обнимаясь, и ухмылялись. Потом ситуация стала неловкой. Джейми откашлялся, и я, уронив руки, сунула их в карманы. Кажется, послышалось шарканье ног, прежде чем Джейми заговорил:
— Э-э, думаю, тебе машет брат. Или машет, или пытается помочь самолету приземлиться в целости и сохранности.
Я обернулась. Даниэль и вправду делал дикие жесты в мою сторону.
— Наверное, я должна…
— Да. Э-э, хочешь поболтаться со мной после школы на этой неделе?
— Конечно, — ответила я. — Позвонишь?
Я пятилась в сторону Даниэля до тех пор, пока Джейми не кивнул, потом повернулась и помахала через плечо.
Когда я подошла к Даниэлю, у него был недовольный вид.
— У тебя большие неприятности, юная леди, — сказал Даниэль, двинувшись к машине.
— Что еще?
— Я слышал о твоем выступлении на испанском.
Да откуда он мог услышать? Дерьмо.
— Дерьмо.
— Хм, да. Ты понятия не имеешь, во что только что вляпалась, — сказал Даниэль, когда мы сели в машину. — Моралес не без причины поносят везде и всюду. Софи потчует меня ужастиками после того, как обрушила на меня новости о тебе.
Я сделала заметку на память: попилить Софи за то, что она такая доносчица. Внутренне я слегка поежилась, но, когда заговорила, голос мой звучал спокойно:
— Я не уверена, что это может сильно осложнить дело. Ведьма и так каждый день меня пытала.
— Что она делала?
— Она заставляла меня стоять перед всем классом, забрасывая вопросами на испанском по темам, которые мы еще не проходили, и смеялась, когда я отвечала неправильно…
Я замолчала. Почему-то, когда я излагала свои доводы вслух, они казались не такими убедительными. Даниэль искоса посмотрел на меня.
— Она подло смеялась, — добавила я.
— Угу.
— И швырнула в меня мелом.
— И все?
Раздражаясь все больше, я кинула на него быстрый взгляд.
— Спросил ученик, на которого никогда не кричал учитель.
Даниэль промолчал; он вел машину, смотря перед собой отсутствующим взглядом.
— Это было очень жестоко. Наверное, тебе стоило увидеть это своими глазами.
Я больше не хотела думать о Моралес.
— Наверное, — сказал он и странно на меня посмотрел. — Что с тобой?