Неподражаемый доктор Дарвин
Шрифт:
— Клок овечьей шерсти. Зацепился за щепку, еще и отсыреть не успел. Выходит, мы на верном пути. Идемте.
— Да. Что теперь?
Поул направил луч фонаря вперед. Туннель расширялся, превращаясь в сводчатую пещеру. На противоположном конце гладкий пол подземелья рассекала глубокая трещина, а через нее тянулся узкий мосточек из веревок и деревянных досок. Крепилось это сооружение к тяжелым бревнам, вбитым между полом и потолком пещеры. Поул поднял фонарь повыше, пытаясь разглядеть, что там дальше, но ничего видно не было — лишь зияющий
— Выглядит вполне надежно. Что скажете, Эразм?
— Думаю, мы уже видели больше, чем достаточно. Рисковать и лезть на ту сторону было бы чистейшим безумием. А что там внизу?
Полковник посветил вниз, на отвесные стены трещины. Примерно в восьми футах ниже обрыва блеснула недвижная черная гладь воды. Трещина продолжалась вправо и влево, насколько хватало луча. Поул вновь посветил на мост, с особым тщанием осматривая доски и крепления.
— По-моему, прочная штука. Почему бы мне не проверить быстренько? А вы подержите фонарь.
Дарвин ответил не сразу — озадаченно хмурясь, глядел вниз в трещину.
— Джейкоб, закройте на секунду фонарь. Кажется, я различаю внизу что-то вроде слабого свечения.
— Золото? — с надеждой в голосе спросил Поул, с готовностью прикрывая фонарь. Оба в молчании уставились во тьму. Через несколько мгновений глаза попривыкли, и друзья различили призрачное зеленовато-синее сияние, что начиналось в трех футах под краем и тянулось до самой поверхности воды.
— Джейкоб, оно здесь растет! Должно быть, какой-то мох или грибок. Или я совсем слепой?
— Точно, какая-то растительность. Но разве может что-то живое так светиться?
— Некоторые грибы светятся в темноте и некоторые животные тоже — светлячки, например. Однако я никогда не слышал ни о чем вроде этой растительности. Поглядите, линии упорядочены, как будто их посадили нарочно, чтобы освещать мост. Джейкоб, я должен добыть образец!
В возбужденном голосе доктора Поул различил эхо тех чувств, что овладевали им самим при мыслях о сокровище. Дарвин опустился на колени, потом не без труда распластался на каменном полу у обрыва.
— Эразм, позвольте-ка мне. Вы не созданы для этаких упражнений.
— Нет-нет. У меня все получится. Знаете, это ведь то самое сияние, что мы видели на существах.
Доктор потянулся вниз… увы, его пальцы скользили по сырому камню, на добрых десять дюймов не дотягиваясь до верхней границы поросли. Пыхтя от усилия, он ухватился за свисающий с моста конец веревки и свесился еще сильнее.
— Эразм, не валяйте дурака! Подождите до завтра, когда мы придем сюда с помощниками.
Дарвин снова крякнул — на сей раз торжествующе.
— Достал!
Торжество оказалось недолгим. При этих самых словах пеньковая веревка, сгнившая за много лет пребывания в сырости, просто-напросто распалась у него в горсти. Потеряв равновесие, доктор перевалился за край и со сдавленным проклятием
— Эразм!
Джейкоб Поул вихрем развернулся, слепо шаря во тьме. Через несколько секунд ему наконец удалось нащупать фонарь. Открыв створку, он направил луч на поверхность воды. Дарвина не было и в помине. Поул торопливо сорвал с себя пальто и башмаки. Шагнув на край, мгновение поколебался, а потом набрал в грудь побольше воздуха и прыгнул в неизведанные глубины безмолвного черного омута.
— Прошло более трех часов. Они должны были подать сигнал.
— Наверное, и подавали. — Ричард Текстон, прищурившись, вгляделся в черноту на холме.
— Нет. Фонарь горит ровно. Ричард, я беспокоюсь. Гляди, они поставили его как раз на том месте, где огни демонов ушли в Венец. — Анна с несчастным видом покачала головой. — На Кросс-Фелл сейчас, надо думать, страшно холодно. Не могу себе и представить, чтобы они просидели там три часа совершенно неподвижно и даже не просигналили. Наверное, попали в беду.
— Пожалуй. — Открыв окно, Текстон высунулся и вгляделся пристальней. — Нет, Анна, все бестолку. Даже при ясной луне я не видел ничего, кроме фонаря, да и тот только когда ты мне показала. Давай подождем еще полчаса. Если не подадут сигнал — пойду за ними.
— Ричард, не сходи с ума! Надо ждать рассвета. Полезешь за ними в темноте — сам убьешься. Ты же знаешь, зрение у тебя не такое, чтобы подниматься в гору ночью даже при полной луне.
В открытое окно ворвался леденящий ветер. Текстон захлопнул створки.
— На рассвете. Да, ты права. Лучше мне пока все собрать. Возьму лекарства и шины для перевязок, но уповаю на Господа, что они не пригодятся. — Он поднялся. — Предупрежу садовников: нам, возможно, придется устраивать поутру спасательную экспедицию. А ты, любимая, ложись и немного поспи. Ты же почти всю ночь просидела, приклеившись к окну.
— Посплю.
Анна Текстон улыбнулась вслед выходящему мужу — но так и не оставила своего поста у окна, так и не оторвала глаз от одинокой светящейся точки на темных склонах Кросс-Фелл.
Ледяная, невыносимо холодная вода обхватила тело, сковала, точно «железная дева». Джейкоб Поул судорожно ахнул, чувствуя, как эти убийственные объятия выдавливают воздух из легких, и ужаснулся мысли, что придется нырять с головой. И тут только до него дошло: он стоит! Стоит! Заводь оказалась не глубже пяти футов.
Полковник принялся бродить по воде, ощупывая дно одетой в носок ногой, пока не коснулся чего-то мягкого. Собравшись с духом, он снова набрал побольше воздуха и погрузился под воду. Ну и холодина! Руки мгновенно свело, но Поул все же кое-как ухватил Дарвина за плечо, вытянул наверх и, отмаргиваясь, повернул неподвижное тело головой вверх. Полковника била судорожная дрожь, сердце разрывалось от жуткой мысли, что он прижимает к себе всего лишь труп.