Неподвластный феномен
Шрифт:
Когда Паромник, довольно попыхивая сигаретой, уехал, Андрей и Тит покатили тачку к лаборатории. Дорога от ворот шла вверх, поэтому тачку держали вдвоем.
– Андрей Николаевич, вы посвятите меня в тайну красного платка на пирсе? Для чего он?
– Тайна красного платка… – Андрей резко остановился, и Тит чуть не опрокинул тачку. – Это довольно серьезный вопрос. Я думал, ты спросишь, зачем нам такая несвежая кошка.
– О, и это тоже.
– Что ж, мой друг, боюсь, кошка и красный платок заведут в такие дебри, что и представить
По лицу Тита разлилась бледность. Он понимал, что их упражнения с мозгами в некотором роде аморальны, хоть и законны. Но это явно было что-то похлеще.
– Я готов, Андрей Николаевич. Хоть сейчас.
– Сперва закончим с покупками, Тит. Мне бы не хотелось, чтобы какие-то из них поставили крест на нашем обонянии.
Тачка опять загромыхала по дороге.
3.
Причал Элеоноры всё еще оставался надежным способом пристать к северной оконечности острова. Разумеется, таковым он оставался благодаря стараниям Паромника и сезонных рабочих. Название причала уходило к предыдущим хозяевам – тем, кто владел имением еще до того, как оно пошло по рукам.
Андрей подозревал, что раньше здесь обитала дворянская семья. Иначе как объяснить такое засахаренное прозвище? С причала никто не прыгал с камнем в кармане, никто не заливался тут слезами. Название представляло собой типичную внутрисемейную дарственную, когда муж, не зная, как загладить вину, называл в честь жены причал, мостик через ручей или огроменную печную трубу над принадлежащим ему сталелитейным заводом.
Можно было бы покопаться в архивах и выудить фамилию дворян-островитян, но Андрею хватало и того, что имение сдавалось в бессрочную аренду для обладателей научных грантов.
– Какая именно красная тряпочка тебя интересует, Тит? – спросил Андрей
Они остановились в двух метрах от причала. Ярко светило солнце, и блестевшие доски только усиливали его сияние. Несмотря на это, глаза Тита широко распахнулись.
– У вас их несколько? Я видел, как вы утром возились со сваей домика. Только не подумайте, что я за вами следил, но мне не спалось. А в лабораторию без вас всё равно нельзя.
Упомянутый лодочный домик был неотъемлемым элементом причала. Внутри находился катер, на котором при желании можно было рвануть на материк.
Перед тем, как отправиться на причал Элеоноры, Андрей настоял на том, чтобы они надели забродные полукомбинезоны (в таком облачении ассистент и видел его этим утром). Походя на заправского рыбака, биохимик первым ступил в воду.
– Пойдем, Тит. Боюсь, на словах всего не объяснить.
Тит несколько раз быстро кивнул и, едва не поскользнувшись, шагнул в вялую волну. Вода обхватила ноги ассистента, и он закусил губу, чтобы не охнуть. Андрей взял опешившего Тита за локоть и потащил за собой.
– Что ты видишь?
Осторожно высвободив руку, Тит осмотрелся. Сваи причала Элеоноры
– Ну, я вижу, что вы пометили опоры, Андрей Николаевич. И пометили их, уж простите, небрежно. Одни у вас – над водой, другие – нет.
Андрей опять взял Тита за руку. На этот раз они двигались к сваям домика. Вскоре домик навис над их головами черной громадой. Здесь властвовала сырая прохлада.
– Так, теперь посмотри отсюда, Тит. Что ты видишь?
Тит еще раз огляделся и уже было собрался пожать плечами. Правое плечо так и осталось наполовину поднятым.
Волны, набегавшие на грунт под причалом Элеоноры, делали это под углом.
Проходя под досками, вода шла ровной темно-синей гребенкой, но по мере приближения к камешкам, песку и всему, что формировало берег, поднималась. У стыка причала и земли образовывались крупные водяные валики, словно нащупавшие дыру в гравитации. Валики откатывались назад, ползли по доскам, нисколечко не держась за остальную воду, и со шлепками снова возвращались в море.
– Точно шарики ртути, – прошептал Тит осипшим голосом.
Склонив голову, Андрей заметил:
– Да, очень похоже.
– Этот феномен наблюдается только здесь?
Волна принесла потемневшую от влаги щепу, и она завертелась у животов мужчин. Никто не обратил на нее внимания.
– Если ты имеешь в виду причал Элеоноры, то мой ответ – нет. Если ты имеешь в виду сам Гогланд, то мой ответ – и да, и нет.
Глаза Тита вспыхнули ужасом. Он уставился на Андрея так, словно у того на лице тоже катались сверхъестественные валики воды.
– Это происходит где-то еще?
– На Большом Тютерсе, в Усть-Луге и Сосновом Бору, – перечислил Андрей. – Даже набережные Питера не избежали этого. Вообще всюду, где я побывал за последний месяц и где есть настил над водой. Правда, никто не заглядывает в такие места.
– Но почему вы сразу не сказали мне об этом? – В голосе Тита звучала профессиональная обида.
– Ну, сперва я должен был убедиться, что не сплю. И потом, ты мог начать делать здесь селфи.
Тит было надулся, но быстро успокоился, заметив, что Опарин шутит.
– Это не всё, мой дорогой Тит.
– Не всё?
– Глянь-ка сюда.
Повернувшись к ближайшей свае лодочного домика, Андрей едва удержался от того, чтобы постучать по ней. Всё-таки хлопки по опоре с гвоздем не лучшая идея. Закатав рукав рубашки, Андрей погрузил руку в воду. Показал еще три гвоздя с тряпицами, отстававшими от самого верхнего на десять, двадцать и тридцать сантиметров.
– Как тебе такое?
– Вода поднимается? Простите, Андрей Николаевич, но я не вижу в этом ничего предосудительного. Приливы и отливы – неотъемлемая часть жизни.