Неподвластный феномен
Шрифт:
– Таков уж эффект банка: происходящее нравится только денежкам. – Вик стукнул пальцем по значку. – Дзинь. Бесплатная шутка. За счет заведения.
Губы Вешнякова скривились, словно поблизости порвался пакет с мусором.
– Чем ты постоянно занимаешься в хранилище, Вик?
Лицо Вика отвердело, зафиксировав восковую улыбку.
– Я не только служащий банка, Артем Валентинович, но и его клиент. Я арендовал несколько банковских ячеек.
– Пятьдесят семь, Вик. Ты арендовал пятьдесят семь ячеек. Откуда у тебя столько ценностей? Ты ограбил какой-то другой
– Дзинь! – Вик еще раз нажал на значок. – Шутка за ваш счет. – Улыбка чуть ли не раздирала ему рот и щеки. – Осмелюсь напомнить: содержимое банковской ячейки строго конфиденциально.
– Сколько ты платишь нам в месяц за их аренду?
– И это конфиденциально.
– Я ведь могу просто посмотреть бумаги, Вик. Мне это ничего не стоит. Совсем ничего.
– Так почему бы сразу не сунуть свой свиной пятак в записи видеокамер, чтобы узнать, что внутри? Мы ведь об этом толкуем, так?
На лице Вешнякова расплылась довольная улыбка. Он стал похож на Зельду Мамбург.
– Ты хороший сотрудник, Вик. Можешь идти. Продолжай в том же духе, и нам потребуются огромные ковшовые лопаты.
Вик выбрался из кресла. Понадобилось немало усилий, чтобы рот прекратил дрожать, а улыбка наконец исчезла.
– Для денег, Артем Валентинович. Вы забыли добавить, что эти лопаты нужны для денег.
– Именно это я и имел в виду, Вик. А теперь ступай.
Кивнув, Вик вышел в приемную. Подумал и кивнул секретарше, хоть та и пялилась в экран. Пройдя за свой стол на Главной Площади Осквернения, Вик выдвинул нижний ящик стола. В руку вкатился баллончик средства, устраняющего неприятные запахи. Распылив вокруг себя несколько облачков, Вик сделал глубокий вдох.
Океаническая вонь Тори никуда не делась.
Но Вик всё равно улыбался.
Как одержимый.
4.
Ужинали они обычно в половине восьмого, и к этому времени Ника успевала не только накрыть на стол, но и привести себя в порядок. Как правило, выглядела она так, словно весь день лежала в огромной коробке для кукол, пока кто-то другой прибирал, готовил и вообще следил за порядком.
– Прошу к столу! – Ника сияла улыбкой.
– Да брось, мам. Он опять что-нибудь притащит из гаража. И скорее всего, даже не слышал тебя. – Марк, высокий и светловолосый, весь в отца, уже сидел за столом. – Только не трогай его, ладно?
Благожелательность Ники как ветром сдуло.
– Может, отправить тебя готовиться к школе, мой мальчик? Что ты прочитал из заданного на лето? Состав чипсов?
Марк надулся и отвел взгляд в сторону.
– К девятому классу читают только придурки. И сейчас первая половина августа. Не дави на меня, как на отца, женщина.
– Да как ты смеешь, оболтус!
– Ну и слова, мам. Тихо, он идет.
Они замолчали, вытягивая шеи. Из коридора с дверью, ведущей в гараж, показался Вик. Он нес тарелку с табуном оливок и бережно прижимал к ней две упаковки паштета. Скользнув взглядом по ужину, плюхнулся
Застывшее лицо Ники словно раскололось.
– Дорогой, пожалуйста, попробуй домашней еды. Я старалась, ты ведь знаешь.
Вик открыл паштет, ковырнул его вилкой и размял на языке первую порцию. Задумался.
– Хорошо. Очень хорошо. Думаю, вы не будете разочарованы.
– С кем ты говоришь, милый? Хочешь, я налью тебе вина?
– Он говорит с нами, – заметил Марк, даже не пытаясь скрыть иронию. – Пап, а можно и мне попробовать?
Вик оживился и внимательно посмотрел на сына.
– Уверен? Это может испортить весь сюрприз.
Марк и Ника обменялись многозначительными взглядами.
– Да, пап, уверен. Так можно или нет?
– Сгоняй в гараж, сын. В дальнем углу под брезентом найдешь несколько коробок. Сразу за Битюгом. – Битюгом Вик называл свой черный пикап, «Тойоту-Хайлюкс». – Только не заглядывай в зеленую сумку под верстаком.
– А что там? – Глаза Марка загорелись. Он решил, что первым делом именно туда и сунется.
– То, что вышибет тебе мозги и разобьет твоей матери сердце.
– Ладно, – неуверенно протянул Марк, выскальзывая из-за стола.
Едва сын скрылся в коридоре, Ника проговорила:
– Вик, ты можешь хотя бы за столом не отпускать свои банковские шуточки? – Она задержала дыхание и на выдохе взвизгнула: – И сними уже чертов значок, этот символ идиотов и буффонады!
Вик опустил голову. На домашней рубашке и впрямь красовался его банковский значок. С улыбкой поднял глаза, нисколечко не сердясь.
– Ника, а ты знала, что гусиный паштет можно хранить до трех лет? Вообще любой паштет, изготовленный заводским способом. Удивительно, правда?
– Поговори со мной! Ты сам не свой с тех пор, как объявилась твоя сестра-убийца!
Вик помолчал.
– Я мало тебя трахаю? – наконец спросил он. – Или, может быть, плохо?
– Нет, всё в порядке. – Голос Ники дрожал, говоря, что всё далеко не в порядке.
В коридоре затопал Марк. Спустя мгновение он вошел на кухню и высыпал на стол несколько упаковок паштета. Два куриных и по одному с индейкой и говядиной.
Вик помахал вилкой:
– Вижу, голова на месте. Значит, не заглядывал куда не следовало.
– Не заглядывал, – буркнул Марк. – Слушай, пап, у тебя там столько всего! Правда, оливок я не нашел.
– Возьми мои.
– Да фу, я не люблю их.
– Так зачем тогда искал?
Марк пожал плечами. Вик быстро вычистил вилкой весь паштет, после чего, не сбавляя темпа, расправился со второй упаковкой. Набил рот оливками и поднялся, скрипнув стулом.
– Шутка к ужину, – объявил он. Нажал на значок. – Кто сыт – тот не ссыт.
Ника отвернулась. На лице застыла гримаса гадливости и оторопи. Немного подумав, она потянулась к бутылке вина. Марк в этот момент задумчиво перекатывал во рту комок паштета.