Непогребенный

Паллисер Чарльз

– Бред.– Моя реплика была несколько вялой. Старый джентльмен, на миг возникнув, нахмурился; это значило, что мне следует лучше стараться. Затем он мгновенно исчез вновь.

– Вы предатель, сэр. Вы надеетесь, что, если вы поможете отвоевать город для короля, вас вознаградят епископским саном. За всем, что

вы делаете, стоит корыстный интерес.– Договорив, он отвернулся и стал рыться в куче документов.

– Чем же вы можете подкрепить подобное утверждение? – вопросил я негодующим тоном; как ни странно, мне захотелось защитить Фрита.

– Рассказами о том, как вы вели себя прежде, – отозвался собеседник, откладывая в сторону документ.– Вы алчная и честолюбивая посредственность; возвышения вы добились, раболепствуя перед начальством и помыкая нижестоящими. Вы ограбили фонд и присвоили себе имущество колледжа.

– Я отвергаю эту клевету. Собственностью колледжа я завладел лишь затем, чтобы она не была конфискована вашими друзьями, сторонниками парламента.

– Тьфу! Если вы говорите искренне, то это показывает, как легко вы оправдываете себя в собственных глазах, что служит признаком глубоко укоренившейся нечестности. Или вы хотите сказать, что вас никогда не посещали постыдные честолюбивые мысли, что вы не мечтали возвыситься? Что вам ни разу в жизни не хотелось присвоить чужое? – Он пронизывал меня взглядом, и я не знал, играет он роль или действительно обвиняет меня. Не прочел же он мои мысли? Вспомнив об искушении, которому подвергся недавно, я покраснел.

– Я... Нет.

– Вы требуете уважения к сану и все же замыслили убийство Уильяма Бергойна, чтобы избавиться от соперника, претендовавшего на должность настоятеля. За одно это я привлек бы вас к суду и.повесил, и никто в городе не пролил бы над вами слезу.

– Я не замышлял его смерти.

– Что же, вы не стремились его уничтожить?

– Да, я его ненавидел. Ненавидел за то, что он, пользуясь незаслуженными преимуществами, собирался сделаться настоятелем вместо меня. И еще за то, что он умнее меня! – взвился

я. Что заставило меня это выкрикнуть?

– Если вы намерены убить всех, кто умнее вас, вам немало придется попотеть.

Прежде чем я успел произнести слово в свою защиту, хозяин, все еще в роли молодого офицера, сказал:

– Вышло, однако, что я рассчитал неправильно. Видя, как поступают с человеком, которого они, при всем к нему презрении, все же признали своим главой, горожане разъярились. В то же день озлобленная толпа явилась на Соборную площадь, чтобы его спасти. Снова мне пришлось приказать своим людям открыть огонь, и на этот раз несколько человек было ранено. Мне ясно, что в следующий раз горожане выступят организованней и большими силами, и тогда нам несдобровать. Так вот, сэр, что мне делать?

– Согласен, перед вами трудная дилемма. И что вы предприняли?

– Мне нужно найти способ избавиться от настоятеля, но сделать это таким образом, чтобы запятнать его в глазах горожан. Мне известно, что они презирают его за жадность и продажность, а в истории с Бергойном подозревают и нечто худшее. Необходимо напомнить им об этом. Тем или иным способом я должен отделить Фрита – общественного деятеля и символа сопротивления – от Фрита – презираемого частного лица. Необходимо его опозорить, выставив на общее обозрение его известные слабости. Я знаю, что Холлингрейк, казначей, злится на него за какую-то давнюю совместную затею. Нет врагов более жестоких и готовых к мести, чем прежние союзники – как и прежние любовники. Я велел негласно привести его ко мне.

– Господин казначей, – внезапно обратился он к Остину, отчего тот вздрогнул, – понимаете ли вы, что действия Фрита угрожают самому существованию фонда? В своей жажде чинов и богатства он, того и гляди, навлечет на ваши головы гнев парламента.

Меня немало утешила реакция Остина, который с открытым ртом уставился на старого джентльмена. Я справился лучше, чем он.

– Да что вы, – запротестовал я.– Неужели, по-вашему, Холлингрейк был замешан в это дело?

Хозяин не отрывал взгляда от Остина.

– Собор и все его человеколюбивые труды поставлены на карту этим азартным игроком, этим бессовестным негодяем, ограбившим собственную семью.

На лице Остина, воззрившегося на хозяина, был написан откровенный ужас, и я начал подозревать, что на самом деле он исполняет свою роль лучше, чем я. А что означали слова, будто Фрит ограбил свою семью? Я об этом ничего не знал.

– Я прошу, чтобы вы помогли мне с ним разобраться.

– Вы предполагаете, что существовал заговор? – воскликнул я.

Старик хозяин обратил ко мне холодный взгляд своих молодых глаз:

– Это оправдано ситуацией. Идет гражданская война; если я потеряю контроль над общественным порядком, может погибнуть множество народу. Кроме того, город перейдет в руки противника. В таких обстоятельствах вполне допустимо пожертвовать одной жизнью.