Непокорная жена альфы
Шрифт:
— Закончил? — львица изогнула вопросительно бровь и усиленно делала вид, что между ними сейчас вовсе не искрится воздух.
— Нет, потерпи еще немного, — улыбнулся Лайнел, возвращаясь к своему занятию.
Кожа на шее уже успела затянуться, остались только алые борозды, но и те к утру должны были сойти. Стерев всю подсохшую кровь с кожи, Лайнел принялся за руки жены, уделяя внимание каждому пальчику. Хелен притихла и моргала уже как сломанная кукла — по очереди закрывая веки.
— У тебя глаза слипаются, — привлек к себе внимание альфа. — Слишком много переживаний за раз.
— Не усну, пока не расскажешь все, — заупрямилась
Переместившись в спальню, они уселись на кровати напротив друг друга. Хелен излюблено закуталась в плед и внимательно уставилась, готовая слушать историю альфы и клана Хант.
— Не хочу, чтобы между нами были секреты, поэтому я не стану ничего приукрашивать.
Львица как-то странно посмотрела, но тут же кивнула и отвела глаза.
— Все началось с мудаков, которые похищали оборотней. Совсем малышню и подросших, а бывало и совсем взрослых. Сама прекрасно знаешь об этом. До того как люди изобрели свой отвратительный наркотик, уничтожающий в оборотне человека за двадцать четыре часа, стать отреченным по собственной глупости было очень не просто. Уничтожить в себе все человеческое, отдаться на волю зверю — путь в никуда, невозвратный. И люди понимали, что так могут заставить нас перебить своих же, ведь отреченные опасны для всех. А затем начались похищения. Эксперименты над связью двух ипостасей, которые так и не увенчались успехом, зато сколько жизней было загублено? Не счесть.
Лайнелу понадобилась несколько секунд, чтобы унять свой гнев и попытаться рассказать все отстраненно, хотя он был вовсе не уверен, что это у него получится.
— Я тогда только перешагнул порог своего двадцатилетия. А Ева, уже два года как была завидной невестой. Она ждала свою пару, своего истинного, с которым у нее уже закрепилась связь. Его звали Михаэль. Они хотели соблюсти все традиции, дождаться его двадцатилетия и поставить метку в день великого солнцестояния. Знаешь, как много бы я отдал сейчас, чтобы увидеть Еву такой же счастливой как тогда? Мы с ней были друзьями с самых пеленок, я и не знаю жизни без нее. Но мог бы узнать.
Лайнел почувствовал комок в горле, но не хотел показывать жене, насколько сильно он все это переживает до сих пор.
— Мой отец, вожак Южных львов, как и твой — не мог оставить похищения без внимания. На нашу территорию попасть было нереально, но одной семье пришлось проводить роды вне стаи. И по пути назад их малыш был похищен. Отец собрал отряды поисковиков, а у Михаэля был от рождения исключительный нюх, намного лучше многих. И он пошел добровольцем, несмотря на опасность, на уговоры Евы и своей семьи. Он был не из тех, кто мог остаться в стороне, когда видел чужое горе.
— Он не вернулся? — тихо спросила Хелен, уже прекрасно понимая ответ.
— Нет, — Лайнел стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Может пойди я тогда с ними, то все было бы иначе. Не могу перестать думать об этом, но какой толк?
— Почему ты не пошел?
Нервный смешок вырвался против воли, и мужчина прикрыл глаза.
— Я искал свою партнершу, — наконец сказал он. — Я был молод, по уши влюблен и когда она пропала, для меня больше не осталось ничего вокруг. Ни одной мысли в голове, только навязчивая идея, что ее тоже забрали. Я не слушал ни отца, ни маму, ни друзей. Мне будто напихали в уши толстый слой ваты. Я ослушался приказа отца и ушел один на поиски.
— Нашел?
— Нашел. В ближайшем человеческом мегаполисе.
— Поэтому ты так относишься к людям? — Хелен спрашивала осторожно, видно, что подбирала слова.
— Отчасти, — не стал кривить душой Лайнел. — Но больше из-за того, сколько боли они принесли нам. Сколько жизней забрали своими попытками нас извести.
— Это не значит, что все поголовно виновны в этом преступлении. Среди них есть и хорошие, честные, добрые люди. Пусть у них не так развиты связи с окружающими, как у нас, но это не делает их хуже. Они просто другие.
— Возможно ты права, и возможно тебе когда-нибудь удастся убедить меня в этом.
Хелен кивнула и закусила губу, ожидая продолжения истории о прошлом. И Лайнел не стал больше оттягивать этот момент.
— Когда Михаэль погиб, Ева едва не сошла с ума. Мне страшно вспоминать, что тогда с ней творилось. И я ничем не мог помочь, я терял ее и был не в силах ничего изменить. Единственный просвет в ее глазах можно было увидеть только рядом с Зои. Если бы не младшая сестра, Ева ушла бы вслед за своей парой. И видя эту любовь к Зои, мой отец решил повлиять на Еву через нее. Как вожак, он больше не мог закрывать глаза на загулы, травяные настойки, которые делали даже не травники нашей стаи, на то как здоровая молодая львица разрушает себя. Отец верил, что хороший муж сможет помочь Еве преодолеть ее горе.
Лайнел невесело усмехнулся.
— Даже тогда, ничего не зная об узах, я был против. И сейчас, прочувствовав что это такое, я еще больше не понимаю отца, который обрел узы с мамой не самым легким путем. Еву насильно собирались поставить в пару, грозя первой выдать замуж Зои, и тогда я не смог сдержаться. Бросать отцу вызов было глупо, но другого пути не было. Второй раз предать друга и позволить ей бороться в одиночку, когда у нее на это не было сил.
— Выиграл?
— Смеешься? — Лайнел с силой потер лоб пальцами. — Конечно проиграл! Даже сейчас не уверен, что справлюсь с ним. Он размером с гризли! Клыки толще моих лап! Но я сражался достойно, не смотри на меня так подозрительно!
Хелен выставила ладони вперед и подняла вверх брови. Не верила паршивка, но старательно делала вид, что это не так.
— Как наследник юга, я был вправе отказаться от титула и покинуть клан, забрав с собой несколько оборотней. Я указал на Еву и Зои. И отцу пришлось отступить, ведь еще тринадцать львов заступились за меня, желая покинуть клан вместе с нами, признав во мне своего вожака. У него был выбор — биться насмерть или отпустить нас. Честно — я до последнего не верил, что нам дадут уйти. Думаю, мама помогла и с отцом, и с родителями Евы и Зои, которые не собирались их никуда отпускать, но уже не могли повлиять на дочерей так, как им бы хотелось. Я так скучаю по ней, по маме…
— Только по ней? А отец…
— Мы никогда не понимали друг друга.
— Уже много лет прошло!
— Да уж, и эти годы я позорил его имя. Ты думаешь, что одна считаешь наш клан отвратительным?
— Я не… — поспешила поспорить Хелен.
— Не криви душой, — остановил ее Лайнел. — Мы вовсе не образец, признаю. Но я делал все, чтобы сохранить вверенные мне жизни.
Хелен хотела поспорить, это было видно по глазам и напряженному лицу, но молчала, давая Лайнелу возможность выложить всю свою правду. И за это альфа был ей благодарен.