Неполучившийся коммунизм. Книга 2
Шрифт:
В общем, поздравление получилось приятным, необычным, на уровне. Женщины были в восторге, потом долго вспоминали о нём. До Строева никто таких праздников женщинам не дарил. Время было бедное. В магазинах мало что можно было купить. Деньги вроде и есть, а купить на них нечего. Строев воспользовался старыми товарищескими связями с Областным штабом Ленинского комсомола, объявил соревнования: по сдаче домов, на звание «Лучший по профессии»… Подарками в данном случае становилась возможность купить дефицитный ковёр, другие товары. Привлёк
Мясо тоже в магазине не купишь. Строев договорился с подшефным в прошлом совхозом в Нижней Тавде. Опять Николай Игнатьевич занялся его поставками и распределением.
Однажды зимой, утром, Строев заехал на объект, на отделочный участок. Николай Игнатьевич матерится почём свет.
– Что тут такое, почему вы так возбуждены?
– Вчера мясо привёз. Порубили на порции для всего участка, сложили на ночь в склад. Утром смотрим – половины нет. Свои украли, кому больше?
– Может, и не свои?
– Свои, точно знаю… Чтобы я ещё раз привёз этим сволочам. Ни в жизнь.
– Успокойтесь, Николай Игнатьевич, компенсируем стоимость украденного. Тем более говорите, что свои. Повезёте ещё. Коллектив ни при чём. Есть такие, но не все.
Начальник участка успокоился:
– Это я так, сгоряча сказал. Понятно, повезём. Но всё же какие люди, а? Для них же стараешься. Не понимают.
– Много ещё чего непонятного у вас будет в жизни. Это не означает, что у обстоятельств надо идти на поводу. Может, ещё сами деньги принесут?
Не принесли. Окончилось первое полугодие. Отчитались за сданные дома.
Строев уехал в отпуск по путёвке от профкома: путешествие на теплоходе от Запорожья до Одессы.
Прилетел в Запорожье, поселился в гостиницу туристической фирмы. Первый день был свободным.
Обследовал берега водохранилища, сходил на экскурсию на первенец ГОЭРЛО, Запорожскую ГЭС. Оказалось, при её строительстве бетон трамбовали… ногами. Сколько лет прошло – стоит и ещё сто лет простоит. Не как у нас, с метлой вместо арматуры.
Увидел объявление: в городском саду творческая встреча с народным артистом театра и кино Игорем Ильинским.
«Что его занесло в такую глушь? Надо сходить».
Купил билет. Пошёл искать, где она, эта открытая эстрада? Зашёл в парк, откуда ни возьмись вдруг налетела буря, полил проливной дождь. Добежал до эстрады – народа нет. Глянул на мокрый плакатик, где было от руки написано: «В связи с дождём встреча переносится в Дом культуры». Побежал искать его. Нашёл. Зашёл в большой зал – никого нет. Сидят на первом ряду двое: парень и девушка.
– Отменили, наверное? – Сел.
Нет. Ильинский вышел на сцену, улыбнулся:
– Нас мало, но мы в тельняшках. Будем начинать.
Парень с девушкой вышли к нему на сцену, подарили букет
– Дорогие, ваш намёк понял, но не уговорите. Покажу полную программу.
Действительно, народный артист, великий мастер своего дела два часа выступал для них, троих. В конце сам подошёл к ним, пожелал здоровья, счастья:
– Спасибо вам, досмотрели.
– Спасибо вам, вы настоящий великий артист.
На другой день отплыли на теплоходе к Одессе. Ознакомился с городом. Сходил на представление в знаменитый драматический театр. Без барахолки Одесса не Одесса.
В воскресенье Строев проснулся рано утром, отправился на железнодорожный вокзал, на электричку до барахолки. Купил в кассе билет, вышел на перрон. Электричка уже стояла, но подойти к ней не было никакой возможности. Толпа народа стояла во всю её длину широкой стеной. Электричка была полна народа.
Раздался паровозный свисток, электричка, полная пассажиров, медленно двинулась. Раздались душераздирающие крики:
– Караул!
– Спасите!..
Многие попадали на рельсы. Строев придвинулся ближе к краю перрона. Те, кто упал вниз, отбегали в сторону, карабкались наверх, снова возвращались в толпу.
Подали следующую электричку. Строева подхватило течение, люди давили на вагоны, те качались, готовые опрокинуться. Толпа вокруг галдела, кричала, толкалась. В вагоне Строева приклеили к оконной раме. Ни вздохнуть, ни охнуть. Люди всё лезли и лезли. Он почувствовал, как опускается оконное стекло. Здесь же, в образовавшуюся щель, полезли люди прямо на голову стоящих в вагоне. Стоял сущий ад: рёв, мат, охи, стоны…
Наконец электричка пошла. То с одного конца вагона, то с другого неслись душераздирающие крики: «Умираю…», «Братцы, ратуйте!», «Спасите!..», «Дайте воды…» Понятное дело, в такой обстановке никто никому помочь не мог. Так ехали до самой барахолки. Электричка встала. Пассажиры пошли на выход. Строев отклеился от стекла.
– Вот это поездка.
Выходя из электрички, он видел лежащих на лавках людей.
– Живы ли?
Сошёл с помятыми боками. Новая проблема: как зайти, попасть на саму барахолку? Около входа точно такая же сплошная толпа, как на вокзале. Попробовал потолкаться – не получилось, откинули назад.
– Была не была. – Он отошёл подальше, разбежался и со всего маха врезался в людскую стену. Получилось. Понемногу шевелясь, протискивался между людьми. Уже внутри. А внутри то же самое: ни ходить, ни смотреть товары невозможно. Пролез немного вперёд. Здоровенный мужик продавал красивую женскую сумку. Попросил показать.
– Смотри, – поднял кулак с намотанными ручками сумки.
– Нет, спасибо, я передумал.
Строев потолкался около часа, посмотрел то, что продают, понял – лучше сматываться. Ещё один час выбирался. Назад ехалось комфортней. Людей было много, но не настолько. Вот тебе и знаменитая барахолка. Запомнилась она ему на всю жизнь.