Непотопляемая
Шрифт:
Хутта! – свистнул где-то хлыст Херувима, распоров следующему «провинившемуся» поясничную мякоть до прелого мяса; в месте удара обветшалая роба враз зашлась кровавым конденсатом.
– Статья первая, три великих благодетели. Счастье, Труд и Вера, – покорно пела головомасса, – три великие благодетели Непотопляемой. Пред ликом этих столпов нашей беспримерной цивилизации меркнут все лживые и человеконенавистнические ценности забортовых республик, как то: жизнь и свобода, гражданство и право выбора…
Лицо наблюдавшего с экрана вещателя тронулось отеческой улыбкой и, если бы не большие чёрные очки, наверняка обнаружило бы заводи искренных слёз под мышиными глазками.
Под управлением матёрого Херувима, к и без того рделому фартуку которого прибавилась дюжина свежих алых клякс, распухшие и пропотевшие до доспехов Ангелы заканчивали изнасилование. К старой машине, что одиноко стояла на оголовке улицы, волоком волокли два окровавленных тела – какого-то охавшего дистрофика, с рождения соблюдавшего максиму из третьей статьи Устава («…если рёбра отчётливо проступают сквозь пергамент кожи…»), и молодую короткостриженую девушку, избитую до синяков. Дистрофик по всем признакам явно метил в Расчеловечную, а вот судьба девушки повисала в воздухе, хоть и не петлёй ещё, но перевёрнутым вопросительным знаком, стремительно закручивавшимся с конца-волюты.
– …Ибо в иловых скрижалях Бога нашего сказано, что одними только Счастьем, Трудом и Верой выковывается верная дорога к Вечному, – окончив, толпа сухо сглотнула и продолжила, с прежней монотонностью:
– Статья вторая, что есть Счастье. Счастье есть первое великое благо, которое вы, небом заклеймённые, можете даровать нашим непогрешимым Апостолам, Адептам и Посланникам,
Отдаляясь от места казни, небрежно разукрашенного фрагментами влажного бурого песка, Херувим вдруг круто развернулся, выхватил из-под пояса небольшой пистолет, откинулся толстым станом на невидимую спинку и, бросив: «Для острастки», пальнул наугад. Пуля пришлась в грудину лежавшему навзничь юноше с совсем ещё детским лицом. Тело дрогнуло, как под коротким замыканием, и воздетые к небу глаза остекленели. А неуклюжая толпа всё продолжала мычать да завывать статьями Устава Непотопляемой. И вот уже перед совсем разулыбавшимся Посланником-патриархом, раскинувшимся довольной харей во весь монитор, отдельные рабочие, которых внутри продолжал терзать могильный холод, тоже стали улыбаться – пока, впрочем, зыбко и неуверенно, но всё твёрже и твёрже укрепляясь в радостной дуге губ по мере проговаривания следующих статей Устава, перенятых, по заверению высоких управителей, с самих иловых скрижалей божьих.
Даллан выводил заветные государственные артикулы сухими губами, иногда только смачивая их чуть влажным кончиком языка. В очередной своей умело придуманной хитрости он несколько походил на чревовещателя: открывай себе рот – всё равно зачарованная толпа запуганных зверей, перекрикивая, перестукивая друг друга в чеканности каждой фразы, каждой буквы, продолжит нести сладкий дурманный хор к ушам Посланника. Юноша был очень наблюдателен, но пока об этом знала (точнее, догадывалась) только Латона. Мембраны Ранди выдалбливали пятую статью Устава о цели Непотопляемой («ваша жизнь заключена в жизни августейшей страны нашей», – плыло над головами); грузное тело бедняги Отто ныло солёным потом, но он тоже старался не отставать от волшебного бубнежа. Даллан хотел посвятить друзей в свои открытия ещё два года назад, когда усиленно трудился в мастерской, оставленной, если верить письму-пластинке, его отцом с матерью, но тогда не всё было до конца понятно, не всё изведано, разузнано. И только в эту, пылающую жаром, кровью и оглушительной неправдой минуту восемнадцатилетний ревнитель истины фатально уверился в необходимости подобного рассказа. A fortiori: он решился.
Когда в полуденном мареве растворились финальные пассажи десятой статьи Устава («…Дом Правды, его добрые двери всегда открыты»), часть Ангелов уже успела запрячь лошадей и ретироваться. Ржавое авто, принаряженное с правого бокового зеркала клаксоном-бутоньеркой, рвануло, оставив по себе пару полосатых контррельефов от протекторов шин да лужу чёрного песка.
Оставшиеся противогазовые законники как ни в чём не бывало прохаживались парами в окрестностях выпачканного в крови Квартала; они пыхтели в респираторы, очевидно делясь чем-то с товарищем по призванию, и только безмятежно и слегка торжествующе обступали своих замученных жертв, втоптанных в придорожную пыль. Вселенское равновесие было восстановлено. По крайней мере, на какое-то время…
Окончательно смягчившийся телевещатель ещё раз одарил подрастающее поколение Непотопляемой щедрой улыбкой и ободрительно произнёс:
– Дражайшие граждане! Апостолы нашей блаженной страны понимают, что вы – неофиты, а потому милосердно прощают вас. Но в деле дальнейшего строительства чудесной Непотопляемой, умножения её величия любое промедление преступно недопустимо. А это значит, что любая ошибка карается по всей строгости справедливого закона. Мыслите шире – применяя некоторую, но чрезвычайно осторожную и многократно вымеренную силу, Ангелы несут процветание нашей стране. Они здесь, чтобы не наказать вас, но помочь, наставить на путь истинный, – тут бархатный голос взял паузу, по-видимому, с тем чтобы оценить благоговейность внимающей толпы. Толпа внимала и благоговела (тому немало способствовало одуряюще жаркое солнце). – Вы уже взрослые – вы работаете целых полторы смены, – в массе тел кто-то тяжело вздохнул. – В недалёком будущем вас ждут две полных смены, а затем, тех, кто окажется самым крепким и нужным – две с половиной. Тогда вы сможете существенно улучшить свои желез… жилищные условия и подумать о счастливой старости. Сейчас же ваша цель – трудиться на благо родины и начинать присматривать себе представителя противоположного пола, дабы не только дать нужное стране потомство, но и создать полноценную ячей… то есть, конечно же, полноценное поколение рабочих единиц. Через два года вы должны родить новых работников и работниц; лучше – работников, но единицы женского пола пригодятся тоже, – здесь, превратившееся, казалось, в самое отечество, лицо тронула лёгкая улыбка. – Это обязательное требование.
После этих слов молодые номера и думать забыли об том урагане смерти, что совсем недавно пронёсся у них перед носом, и только зашлись стыдливыми женскими да искосыми мальчишескими улыбками. И лишь валявшимся в земле было не до смущения… Ну да ладно, вызовут в какой-нибудь перерыв в малый Дом Правды и донесут распоряжение.
– Вернуться к работе! Вернуться к работе! – зарычали громкоговорители по всему околотку. – Вернуться к работе!
И, лишённая обеда, но «образумленная» толпа двинулась к своим рабочим местам под стон дверного скрежета, раздиравшего слух. Экран погас, оставив патрули Ангелов наедине с опустевшим Промышленным Кварталом, который вскоре по новой заквасился бесчисленными барашками серого, чёрного дыма.
К середине следующего дня Ранди, Отто и Латона под аккомпанемент звенящих тарелок и гогочущих голов из рупоров поедали свой обед в тесной, битком набитой столовой. Даллан, в очередной раз перевыполнив дневную норму на фабрике, решил сэкономить на желудке и тайной тропкой отправился в поселение, где под бурыми взгорками-наростами вечнохолодного песка пряталась невысокая норка, надёжно прикрытая валуном, – вход в отцовскую мастерскую; там пытливый юноша пользовал всё скопленное время.
III.
Доброе утро и добро пожаловать в новый день на величественной добродушной всеспасительной Непотопляемой! Апостолы и Адепты (смягчая до вазелина каждую согласную) приветствуют вас и заочно жмут вашу горячую трудовую ладонь возлагая большие надежды на переработку запланированной нормы оружия волшебного порошка (сладко хлюпнул губами) металлов тканей одежды обуви сырья пищевой и прочей нужной в быту продукции Потрудитесь на славу необъятной страны нашей на зависть и смерть забортовому диаволу возомнившему жизнь свободу гражданство и выбор непреложными ценностями (противно скривился и сплюнул за рамку экрана) киош киош киош киош глу-глу-глу киош-киош глу и-и-и-ик! шкр кш крш шкряб шкр кш крш шкряб (удесятерённо) здорово – здорово шкир кшр топ-топ (запела хрипасто грампластинка) здравствуй ткр-р-р-р вы-р-р-р шкр шолб ткон… то-то-то-то-то-то (отскакивающим от нёба «т» и ударяющим в мякоть под нижним рядом зубов) крш шкал тиш тиш тк-тк-тк (уже утысячерённым) А ТЫ ЧЕГО ПЛЕТЁШЬСЯ? ПЯТАЯ СТАТЬЯ УСТАВА?! ве… тё… дееей…ей… ва изнь… викой… ева… ива еаояяя… ею… изь иииаии… иых яях… ёйным ооам… уки о ысьи… еаояяой… иы я оеяя и еиия… кьяоу ааоу иу… о и еейе… тон-тон-тонк шкроб… ХА-ТУ-У-У-У! и-и-я-я-я и-и-и-ии… я-я-я (шипящей унылой пластинкой по всем Промышленным Кварталам) и-и-и… я… к-ш-ш шрок клак-кляп кршш кршш-ш ТИЗЗА! а-а-а-ай!!! ай-ай-ай-ай!!! ПОЛУЧАЙ РАБ! шкив кашл брун кршш кхе-кхе шкрр кршш шшр шкорб скорб… ты-то как поживаешь? кш-ш трн… кшшн кр-кр и-и-и-я… (угасающим нывом иглы по винилу) шрр кшшр… и-и-и-и-и-у-у (ржаво-ржаво) цк-цк-цк цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон… цуг-цва ци-ли-ли-ли-ли-ли-лиль (мелькающе-квадратно) цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон… цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон-цон (совсем в вышине)
…
ПРИСТУПИТЬ К РАБОТЕ! (железным догом снаружи) кларс шкорб корш пш-ш пш-шш ш-ш-ш-шшш склор тиссу фар-фар тк тк тк-тк тк тк-тк тк-тк-тк-тк жолб тка-тка-тка-ткактк дз-з-з-з-з-зу (зубным сверлом) тк-ш-ш-ш примай! ткеш-ш-ш зу-зу-зу-зу-зу-зу-зу пытуф-ф-ф пш-ш-ш жолб тк тк тк-тк ти-и-з-з-з-з склор тиссу тзан! кафк! сторк-стор-сторк-сторк ч-ч-ч-щ-щ-щшш (шипящим