Неправильная женщина

Стриковская Анна Артуровна

— Дорогая моя, Вы, как всегда, ослепительны!

— Да будет Вам, Григорий Константинович, выгляжу как обычно.

— Вы всегда ослепительны!

— Скажу Вам по секрету, Ваш лексикон вышел из моды, теперь так не говорят.

— Ну вот, — огорчился Листвянский, — Вы намекаете, что я просто старый динозавр.

Он помолчал, давая мне возможность опровергнуть эти слова, но я не любительница делать дешевые комплименты. Ему пришлось продолжить:

— А как теперь говорят?

— Ну, не буду врать, боюсь ввести Вас в

заблуждение. Это надо спрашивать у подрастающего поколения. Что-то вроде: «Классно смотришься»!

— А если хочется выразиться критически?

— Это я знаю точно. Надо сказать: «Полный отстой».

Листвянский засмеялся:

— Учту на будущее. Нет у меня ни детей, ни внуков поблизости, а то бы и я знал, как надо выражаться.

Его дети процветают в Америке, внуки растут там же и вряд ли используют сленг московских школьников. Первая жена там же: поехала к сыну и вышла замуж за местного школьного учителя. Я вдруг подумала, что на самом деле он очень одинокий человек. Но на этом лучше не заострять внимание, а то и я начну его жалеть, и, что гораздо хуже — он себя. Поэтому я тут же переменила тему:

— Куда едем, Григорий Константинович?

— В эту жару все равно не хочется горячего. Вы, насколько я помню, любите суши? Ну, вот и поедем в японский ресторан.

— Отлично!

Мы сели в машину, на этот раз без шофера, Григорий Константинович сам был за рулем. Водитель он не ахти, но и ехать далеко не пришлось. Он тут же меня подвез к ближайшей «Планете суши».

Я заказала себе роллы и нефильтрованное пиво. Жалко, мы не в «Якитории», там есть мое любимое японское пиво, а здесь только немецкие сорта. Ну, ничего. Листвянский вытаращил глаза, он и понятия не имел, что у меня такие плебейские вкусы. Он-то пива не пьет. Но слова не сказал.

И начал разговор издалека.

— Наденька, я тут слышал, Вы очень удачно выпутались из истории с госпожой Корн…

— Да, с ней все закончилось благополучно.

— И Вы встречались с Егоровым по этому вопросу?

Ой, как интересно. Он эту фамилию произносил только под большим секретом, а тут такой открытый текст?! Ну-ну…

— Да, мы встречались с Виктором Андреевичем. Даже дважды.

Съел?

— И о чем Вы договорились?

— Григорий Константинович, я понимаю, конечно, Ваше любопытство, но Вы и сами понимаете…

— Да, дорогая моя Надежда Николаевна, я все понимаю, но мне очень, очень интересно. Я уверен, на Вас оказывалось давление. Но, судя по тому, как он ругался после разговора с Вами, Вы не согласились на его предложение.

— Григорий Константинович, можно нескромный вопрос?

Листвянский оживился:

— Пожалуйста, дорогая моя.

— А откуда Вы знаете про то, что Егоров ругался? Что у Вас за источник в этом болоте?

Он замялся. Видно, вопрос и впрямь нескромный.

— Я могу быть уверен, что это не пойдет дальше Вас?

— Григорий Константинович, я Вас никогда не подводила. На мою скромность Вы можете рассчитывать всегда.

— Я довольно близко общаюсь с референтом Виктора Андреевича. Вы знаете, мой бизнес от него зависит

напрямую, и информация о нем для меня бесценна. Он тоже пользуется этим каналом, когда ему нужно что-то узнать через меня, но не подозревает, что связь тут, как бы сказать, двухсторонняя. Или, лучше сказать, игнорирует это обстоятельство.

Эта солидная дама в приемной Егорова… Теперь понятно. Листвянский думает, что использует ее, но у таких теток это не прокатывает. Скорее всего, это она им пользуется. Тут мне стало нехорошо. Я отхлебнула пива, чтобы успокоиться, и спросила для очистки совести:

— А Вы давно с ним виделись? С референтом?

Я нарочно не стала говорить в женском роде, чтобы Григорий не нервничал.

— В четверг на прошлой неделе. Я раньше хотел с Вами связаться, но Вас не было на работе в пятницу, а беспокоить Вас на отдыхе как-то неловко.

Значит, информация старая. Ругался Егоров до четверга. А встретились мы с ним в пятницу, когда меня на работе не было. То есть, про мою дочь и разговора быть не могло. Уф, а я уже думала, что Листвянского заслали по горячим следам. Какое облегчение!

Тут у меня появился аппетит, и я стала есть роллы. Мне хотелось смеяться и петь. Григорий, увиделв, что мое настроение коренным образом улучшилось, прямо весь засветился.

— Наденька, Вы действительно сегодня прелестны. Я так рад, что Вы согласились со мной посидеть. Ведь не так часто в нашей жизни бывают приятные моменты.

— Да, Григорий Константинович, соглашусь, приятные моменты случаются нечасто, тем больше чести для того, кто их доставляет, — я имела в виду, что ему удалось меня успокоить, но дала возможность Листвянскому понять по-своему. После чего мне целовали руки и говорили разные разности. А я, после пива, была настроена благодушно, и не особенно возражала против ухаживаний. Особенно против таких, не имеющих продолжения. Все равно потом я поеду к себе домой, а он — к себе.

И вот когда я совсем расслабилась и почти утратила бдительность, Григорий Константинович спросил, как бы между прочим:

— А Вы когда в отпуск собираетесь?

— Да вот, в конце этой недели ухожу.

— У Вас, естественно, уже решено, куда поедете? И путевки куплены?

— Естественно, — я ответила, даже не пытаясь подумать, зачем меня спрашивают. И хорошо, что от лени не стала рассказывать подробно. Потому что следующий вопрос заставил меня собраться.

— А куда, если не секрет?

Я напряглась. Поняла, что нужно сделать то, что я делать не умею и не люблю. Соврать. Но так, чтобы это было максимально близко к правде.

— Мы с детьми уезжаем к друзьям в Европу. Собираемся попутешествовать на машине. Бельгия, Франция, Швейцария, Италия… Будем осматривать достопримечательности. В субботу улетим на две недели.

— А потом?

— Потом вернемся. А зачем Вы спрашиваете?

Листвянский замялся.

— Ну, вообще-то я хотел пригласить Вас съездить в Италию на озеро Комо. Я собираюсь к детям в Штаты в конце года, а в августе у меня будет свободная неделя. Я мечтал провести ее в Вашем обществе.