Неправильный лекарь. Том 4

Измайлов Сергей

Уже поднимаясь на второй этаж понял, что сглупил спросонья. Надо было пойти в палату через стенку и там поспать. Назад идти теперь уже не охота, достал из дивана подушку и одеяло, лёг так же в одежде, сняв халат. Утром переоденусь, когда проснусь.

— Саня! — знакомый голос доносился до моего сознания откуда-то издалека, словно из соседней вселенной или из туалета соседнего дома. — Саня, вставай!

С большим трудом я разлепил глаза и увидел перед собой лицо Виктора Сергеевича. Смутно начали возвращаться картинки из реальности. Я вспомнил,

что сплю не дома, а в кабинете в клинике, что там на первом этаже в палате лежит десятилетний мальчик, которому я дважды спас жизнь.

На часах начало девятого утра, за окном темень, середина декабря. До нового года оставалось чуть больше двух недель. Почему-то именно сейчас вспомнил, что надо купить подарки.

— Спасибо, дядь Вить, — проскрипел я сонным голосом. — Сейчас я умоюсь, переоденусь и приду.

Через пятнадцать минут я бодрый и свежий вошёл в палату. Кроме самого пациента там уже было полно народу. Родители мальчика, старший брат с зарёванным лицом и Виктор Сергеевич, который им всем что-то увлечённо вещал. Когда я открыл дверь вместо оживлённого разговора наступила тишина. Значит обо мне говорили, ясное дело.

— Доброе утро всем, — приветливо, но несколько смущённо сказал я. Потом обратился к мальчику. — Как твоё самочувствие? Ничего не болит?

— Нет, господин лекарь, — бодро покрутил он головой. — Ничего не болит, всё хорошо! А можно мне пойти домой?

— Может быть и можно, — улыбнулся я ему. — Давай я тебя посмотрю, и мы решим, хорошо?

Мальчик кивнул, вытянулся на кровати и задрал больничную пижаму, освобождая живот и грудь. Рана была едва заметна. Точнее это уже был тонкий аккуратный рубчик. На кожу я накладывал косметический шов, чтобы оставалось меньше напоминаний о нелепой трагедии. Живот мягкий, безболезненный, больше реагирует на щекотку, чем на глубокую пальпацию.

— Голова не кружится? — спросил я. — Тошноты и слабости нет?

Парнишка молча покрутил головой.

— Тогда вполне возможно забрать его домой прямо сейчас, — сказал я, повернувшись к его родителям.

— Мы так благодарны вам, Александр Петрович! — неожиданно громко воскликнула мама мальчика, рухнула передо мной на колени, схватила за руку и начала её целовать.

— Эй, да вы с ума сошли, вы чего делаете! — воскликнул я.

Такого в моей жизни ещё не было, и я к этому был абсолютно не готов. Не найдя ничего лучшего, я сполз с кровати, на краю которой сидел и встал на колени рядом с ней, пытаясь отобрать покрываемую поцелуями руку.

— Прекратите пожалуйста, я вас очень прошу! — вместо удовольствия от такой благодарности я испытывал лишь дикую неловкость, хотелось провалиться сквозь землю или проснуться.

Наконец муж, который сам стоял офигевший от всего, помог ей подняться и немного отодвинул от меня. Я тоже встал на ноги и сделал шаг назад. Народное признание — это конечно круто, но без перегибов, я вам не царь какой и не Спаситель, а просто лекарь, который просто спас жизнь вашему ребёнку. Дважды. Но кто ведёт счёт? Главное — пациент жив и здоров, родственники счастливы, а большего и не надо.

— Спасибо вам большое, Александр Петрович, — гораздо более сдержанно, чем

его супруга, сказал папа мальчика. — Мы вам очень обязаны и в вечном неоплатном долгу.

— Успокойтесь, — улыбнулся я. — Ваш долг вполне оплатный и далеко не вечный. Я скажу в кассе, чтобы вам сделали скидку и разрешили оплатить в рассрочку, если возникнет такая необходимость.

Родители мальчика несколько изменились в лице, поняв, что и на самом деле должны. Ну а что делать? Да, я должен спасать жизни, исправлять появившиеся огрехи в здоровье, но, к сожалению, бесплатно работать невозможно, такова жизнь. Я и так значительно облегчу их жизнь и материальную нагрузку. Зато сын жив, а если бы меня в тот момент в лечебнице не оказалось, он прожил бы от силы ещё минут десять. В моей практике было до этого всего два случая, когда возвращали к жизни пациентов с повреждением магистральных сосудов и им также просто очень повезло, подоспей помощь на несколько минут позже ирезультат был бы фатальным.

Несмотря на все самооправдания, всё равно на душе стало немного неприятно. Никак не привыкну, что за каждую услугу надо счёт выставлять, системы обязательного медицинского страхования здесь нет. Хорошо хоть в лечебницах работает система софинансирования с городской казной, а сам пациент оплачивает лишь часть стоимости услуг.

— Спасибо вам, господин лекарь ещё раз, — более спокойно сказала мама парнишки. — Мы уже можем идти домой?

— Вы вещи ему принесли, во что одеться? — уточнил я.

— Да, конечно, — ответила мама и показала на пакет, стоявший у стены.

— Тогда можете забирать, — сказал я. — Если вдруг возникнут какие-то вопросы, можете найти меня после обеда в лечебнице «Святой Софии» в понедельник, среду или пятницу. Я веду там занятия для знахарей ближайшие две недели. Или здесь, в нашей клинике. Здесь я всегда с утра. Из рекомендаций только одна — мальчику нужно больше железа из-за потери крови, а это в первую очередь печёнка и говядина. Надо увеличить её количество в рационе. У него была очень большая кровопотеря.

— Фу, печёнка, ненавижу! — воскликнул парнишка и сморщил нос.

— А что делать? — нахмурилась мать. — Господин лекарь сказал надо, значит будешь есть.

— Да, и ещё, — решил я добавить. — Ближайшие пару недель пусть дома отсидится, а в школу теперь пойдёт только после нового года.

— Ура-а-а-а! — прокричал мальчишка и запрыгал по кровати так, что маме пришлось его ловить и успокаивать.

Когда они ушли, я обратился к Виктору Сергеевичу.

— И что там за великое дело, из-за которого я не могу сейчас поехать домой и лечь спать?

— Идём с тобой позавтракаем, потом едем в гости к Курляндскому.

— Какой смысл? — удивился я. — Я его книгу ещё не открывал даже, только по учебнику фармакологии на треть продвинулся и всё.

— Ничего страшного, — хмыкнул дядя Витя. — Он сам предложил приехать, значит надо ехать, а уж чего он там от нас хочет я не знаю. Если я правильно понял, у него есть пара предложений и он сказал, что мы от них не сможем отказаться.

— Даже так? — вскинул я правую бровь. — Ну тогда поехали.