Неправильный солдат Забабашкин
Шрифт:
Я намеревался обойти противника по дуге, зайдя противнику в тыл.
Лейтенант ГБ всё ещё что-то пытался кричать шёпотом мне вслед, но я его больше не слушал – ведь уже всё для себя решил, а потому отступать был не намерен.
Через пять минут очутился на месте, не дойдя до немецкой засады около сотни метров. Выпрямился, прижался к крупной берёзе и, аккуратно высунув из-за ствола голову, стал внимательно осматривать местность, буквально прочёсывая взглядом метр за метром.
Основательность принесла свои плоды. Я нашёл ещё одну группу прикрытия – теперь полная диспозиция врага стала мне предельно ясна. Бронетранспортёр, в котором находились три человека, прятался в овраге, а по обеим сторонам от него среди
Броневик атаковал наших бойцов, пытающихся вырваться из окружения, расстреливая их из стоящего на корпусе пулемёта, а двойки солдат обеспечивали расстрелу прикрытие от возможного ответного нападения разрозненных групп окруженцев. Конечно, эти секреты не смогли бы противостоять организованному сопротивлению советских воинов, ну так и задачи такой явно не ставилось. Сколь-нибудь значимых советских воинских соединений тут уже не осталось. Все, кто мог, отступили за речку и ушли либо в Листовое, что слева от Новска, либо в Прокофьево, что справа от Новска, либо же в сам Новск. Для того же, чтобы отбиться от двух-трёх уставших и раненых отступающих советских красноармейцев, этих двух охранных засад вполне достаточно.
Не прекращая наблюдение за врагом, стал обдумывать план ликвидации.
Мой арсенал был невелик, но, в общем-то, его должно хватить, чтобы избавить мир от семи гадов, пришедших на нашу землю и убивающих наш народ.
У меня имелся револьвер с семью патронами, винтовка системы Мосина, в которой находилось пять патронов, а ещё целых две гранаты.
Но главным моим оружием в предстоящем бою должна была стать внезапность. Атака должна быть настолько неожиданной для противника, чтобы он не смог ничего сделать в ответ.
И тут сразу же возникала первая сложность. И заключалась она в том, что мне, грубо говоря, противостояли три разрозненные группы, и каждая из них оказалась более многочисленна, чем моя, в который был лишь один боец – я.
Выиграть бой и при этом остаться живым я мог только при условии, что нападу на них всех сразу и при этом не дам им возможность стрелять в ответ. Но как это сделать, если я всего один? Вот вопрос так вопрос. И ответ мне необходимо было найти как можно скорее.
Быстро прикинув в уме, понял, что собственно вариантов у меня немного. Один из них – я подкрадываюсь к немцам на расстояние броска гранаты и затем кидаю поочередно две «колотушки» в выбранные цели. Одну в секрет, другую в броневик, после чего начинаю дуэль со вторым секретом.
План казался хорошим, но в нём имелось несколько ощутимых подводных камней. При его выполнении не было никакой гарантии, что после взрывов гранат все немцы погибнут, и я смогу спокойно начать удачную для меня перестрелку с оставшимися противниками, а уж тем более выйти из неё живым. Всем известно, что пуля – дура, а это значит, что при близком контакте словить своим телом эту самую дуру можно очень даже легко. Следовательно, данный вариант был не очень перспективным, если я собирался в бою не только победить, но и остаться живым.
Второй вариант – точечное нанесение гранатами урона обоим секретам, а затем расстрел тех, кто останется в броневике. Этот вариант, нужно сказать, оказался ещё более самоубийственным, чем первый. В одиночку противостоять с винтовкой и револьвером трём солдатам вермахта, находящимся за бронёй и имеющим пулемёт, конечно, можно, но результат такого противостояния будет для меня, скорее всего, очень печальным. Я был небезосновательно уверен, что после близкого взрыва гранат пулемётчик начнёт щедро поливать всю округу свинцом, не жалея боекомплекта. А пулемёт – это всё же пулемёт. Он так лес проредит, что вряд ли я смогу выжить. Думаю, лент с патронами в броневике более чем достаточно. Немцы приехали на охоту, на всю ночь, а значит, с лихвой запаслись огненным боеприпасом, поэтому, скрываясь за своей пуленепробиваемой
Вариант же, при котором я в начале боя беззвучно с помощью финки ликвидирую один секрет, потом переползаю на противоположную сторону и ликвидирую второй секрет, а уже затем забрасываю броневик гранатами, я даже рассматривать не стал, всё по тем же причинам.
«Нет, не Рембо я, не Рембо! И не ниндзя тоже. Легко сказать: подкрасться незаметно и взять их в ножи. А как так подкрасться к живым людям, которые находятся при оружии и бодрствуют? В лесу под ногами ветки да листва, а солдат в секрете не дурак, тем более понюхавшие пороху немцы. Один раз за спиной раздался шорох, второй раз хруст. А когда третий раз что-то шелохнётся, находящийся в засаде боец уже обязательно напряжётся, ведь ему тоже хочется жить. И тогда он либо сам пойдёт проверять подозрительное движение, либо тревогу поднимет. И в том и в другом случае его будет прикрывать напарник, а значит, и такая миссия тоже изначально обречена на провал.
А раз так, раз те варианты, что пришли мне на ум, оказались непрактичными с точки зрения моего выживания, то необходимо было придумать такой план, в котором я бы сначала бесшумно ликвидировал оба секрета, а уже потом начинал заниматься бронетранспортёром.
Но как это сделать? Как нейтрализовать фашистов, сидящих в разных концах оврага?
Задача оказалась крайне сложной, но через несколько минут вдумчивого анализа я смог найти вполне подходящее решение.
Суть стратегии была достаточно проста и основывалась на том, что немцы за лязгом мотора и гусениц не сразу сообразят, что по ним ведётся огонь из винтовки.
Броневик стоял в овраге, и его стены хорошо резонировали звук, добавляя в шум от работы механизмов эффект эха, тем самым многократно усиливая и размывая его. Этим эффектом я и собирался воспользоваться.
Непонятным был только один момент – смогу ли быстро и качественно поразить намеченные цели или же нет.
В той жизни я неплохо стрелял. Не раз бывал на стрельбище и в общем-то имел какое-никакое представление о стрельбе из винтовки. Сейчас же, с превосходным зрением, которое я мог ещё и фокусировать, у меня имелись все шансы на успех. Правда, нужно сказать, существенной проблемой являлось то, что «мосинку», которая у меня сейчас находилась, я сам лично не пристрелял. Конечно, шанс, что она пристреляна предыдущим погибшим владельцем, был. Сейчас война, и боец, что нёс караул, наверняка в обязательном порядке стрелял на полигоне и сдавал нормативы по стрельбе, а сдать их с непристрелянной винтовкой возможно только с помощью запредельной удачи, которая, как известно, дама капризная. И это уже не говоря о том, что солдат, раз за разом проваливающийся на занятиях, и мимо увольнений пролетает, и из нарядов не вылезает. А наряд – это взваленные на и без того натруженную спину бойца все возможные и невозможные санитарно-технические потребности подразделения, часто вместо сна, которого тоже нехватка…
«Что ж, неизвестный боец, чьё оружие сейчас находится у меня в руках, надеюсь, ты честно заботился о своей винтовке, и она умеет попадать в цель», – сказал себе я, глядя на то, как немцы в овраге начали суетиться и переговариваться.
Снял «мосинку» с плеча, перезарядил и, услышав, что мотор завёлся, прицелился в ближайшего лежащего в секрете фашиста.
Водитель бронеавтомобиля немного прогрел двигатель, и Sonderkraftfahrzeug 251, он же Hanomag, лязгая гусеницами, не спеша двинулся в горку.