Непреодолимо
Шрифт:
– Я не знаю.
– Она плачет, я вижу, - сказала Милли.
– Мы должны пойти к ней. Вдруг ей нужна помощь?
– Нет! крикнул я.
– Оставьте ее в покое!
Все три девочки удивленно посмотрели на меня.
Я провел рукой по волосам и понизил голос.
– Иногда взрослым бывает грустно. С Фрэнни все в порядке.
– Откуда ты знаешь? упорствовала Милли.
– Она ничего не говорила нам о том, что ей грустно.
– Потому что я знаю, - огрызнулся я.
Я подумал о ее добром, доверчивом отце и его добрых словах в мой адрес сегодня
– Это ты заставил ее грустить? спросила Уинни, ее тон был обвиняющим.
– Ты на нее накричал? Когда ты кричишь на меня, мне становится грустно.
– Мне тоже, - добавила Фелисити.
– А ты много кричал на этой неделе.
– Почему ты накричал на Фрэнни? Милли скрестила руки на груди.
– Мы любим Фрэнни. Ты должен извиниться. Ты, наверное, напугал ее!
– Ради всего святого, Милли, я не кричал на Фрэнни!
– Теперь ты кричишь на меня.
– Нет, не кричу! крикнул я.
Уинни начала плакать и побежала вверх по лестнице. Фелисити и Милли обменялись взглядами, которые говорили: ОМГ, папа сходит с ума.
– Послушайте, - сказал я, стараясь сохранять спокойствие.
– Иногда папы кричат. Это не значит, что они не любят своих детей. Это просто значит, что у них был плохой день.
– Фрэнни говорит, что от объятий плохой день становится лучше, - сказала Фелисити, водрузив очки на нос.
– Но извини, мне сейчас не хочется тебя обнимать.
– Мне тоже.
Милли покачала головой.
Вздохнув, я опустился на другой конец дивана и закрыв глаза откинул голову назад.
– Мне жаль, девочки. Это была тяжелая неделя.
Они молчали несколько минут. Я подумал, что они, возможно, даже ушли наверх, но когда я открыл глаза, они все еще были здесь и смотрели на меня. Тогда у меня возникла идея.
– Фрэнни грустит, потому что она больше не может быть вашей няней, - сказал я.
Они посмотрели друг на друга, а затем на меня, их лица выражали смесь шока и паники.
– Что? Фелисити заплакала.
– Почему?
– Потому что она нашла новую работу в кофейне, и у нее будет больше рабочих часов.
– Она больше не работает с вами в Кловерли? спросила Милли.
Я покачал головой.
– Нет.
– И мы больше никогда ее не увидим, - сказала Фелисити, слезы наполняли ее глаза.
– Она обещала прийти на мой показ мод, - запротестовала Милли, ее голос надломился.
– Это завтра. Она же придет?
Я выдохнул, снова откинув голову назад. Я совсем забыл об этом чертовом показе.
– Я не знаю. Наверное, нет.
Они обе начали плакать, и это заставило меня снова вспыхнуть. Я тоже потерял ее, но я не плакал, хотя мне и хотелось.
– Прекратите, вы обе, - огрызнулся я.
– Плакать не о чем. Она просто слишком занята, чтобы приходить сюда.
Это заставило их всхлипывать сильнее, и Фелисити вытерла нос рукавом.
– Это несправедливо, - рыдала она.
– Если вы собираетесь плакать, поднимайтесь в свои комнаты, - приказал я, как людоед, которым и был.
– Я не хочу этого слышать.
Они соскочили с дивана и побежали
– Отлично, - пробормотал я.
– Гребаный отец года.
Я сидел там с минуту и слушал, как рыдают мои дети, и жалел, что не могу выплакаться сам. Эта неделя была для меня сплошным страданием и стрессом. Небольшая разрядка сейчас была бы чертовски кстати.
Но я не мог. Я должен был извиниться перед своими детьми, съесть с ними мороженого и обнять их - если бы они позволили мне это сделать.
Посидев так некоторое время, терзаясь собственной агонией, я поднялся на ноги и медленно направился вверх по лестнице, моя голова раскалывалась, нервы были расшатаны, а сердце разбито на миллион маленьких кусочков.
Глава 29
Фрэнни
В субботу утром надеясь, что не опоздала я проскользнула в кафетерий средней школы, где проходил показ мод. Там было много народу, все стулья были заняты, поэтому я стояла у задней стены вместе с другими опоздавшими.
В то утро я работала в пекарне и потеряла счет времени - выпечка на огромной, красивой кухне в «Кофе Дарлинг» спасала мою душу на этой неделе, особенно после встречи с Маком в четверг и пятницу. Это было даже труднее, чем я ожидала. У меня еще больше разрывалось сердце от мысли, что я больше не буду часто видеться с девочками, но я понимала, почему он хочет найти новую няню. И я сделаю все чтобы навещать их, когда буду знать, что его там нет. Я не хотела, чтобы они думали, что я больше не забочусь о них только потому, что теперь я не их няня.
Показ мод был в самом разгаре, матери и дочери шли по подиуму рука об руку в одинаковых нарядах, которые они создали сами. Темой показа было «Исцеление голода сердцами», и все вырученные деньги должны были пойти в организацию, борющуюся с голодом. Ведущий представлял каждую модель, и я наблюдала, как восемь пар «мам и дочек» гордо шагали до конца подиума и обратно, с сердцами на рубашках и улыбками на лицах. Я надеялась, что не пропустила Милли и Мака. Оглядев толпу, я заметила Фелисити и Уинни, сидящих вместе в первом ряду.
– Наш финальный дуэт немного отличается от других, - сказал ведущий, и я тут же снова сосредоточилась на подиуме.
– Это пара отец-дочь, Милли Макалистер и ее отец Деклан!
Толпа зааплодировала, Мак и Милли появились, рука об руку. Мое дыхание на мгновение остановилось. Милли сияла, просто сияла в белой футболке, покрытой розовыми и красными блестящими сердечками, которые она сделала. Сначала Мак выглядел довольно жалко, но когда они дошли до конца подиума, который пересекал кафетерий, Милли подняла на него глаза, и он встретил ее взгляд. Видя, как она счастлива и горда, он, должно быть, воспрянул духом, потому что он улыбнулся ей в ответ и, казалось, стал идти немного лучше, выпятив свою покрытую блестками грудь. Когда они дошли до конца подиума, Мак взял Милли за руку, как будто они были на танцполе, поклонился ей и поцеловал в щеку. Толпа сошла с ума.