Непридуманные истории Мавридики и её друзей

Монбазон Мавридика де

– Ваша мама… Как она это восприняла?

– Она хочет вас увидеть. Вы последняя, кто говорил с её мужем, как бы это дико ни звучало.

Ольга съездила в больницу, они поговорили с мамой Григория Максимовича. Бабушка была уже седая, старенькая, но в здравом уме.

– Вы мне кого-то напоминаете, Олечка, кого-то родного и близкого, я знаю, так бывает.

А потом Олечке позвонила мама и рассказала такую историю, что вчера им сообщили про найденного родственника.

– Представляешь, это

брат моей бабушки, младший – говорила мама, – она всю жизнь его искала, и вот… Ты представляешь, он где-то служил, что ли, я не поняла. В общем, выполнял какое-то спецзадание, и они потерялись высоко в горах, и через шестьдесят лет их нашли!

Олька, это такое чудо…

– Мама, как звали этого бабушкиного брата? – тихо спросила Оля.

– Григорий, Оль. Да я же тебе рассказывала и фотки показывала, помнишь?

Ольга чётко вспомнила молодого парня, который обнимает маленькую худенькую девушку с уложенными вокруг головы косами, в полосатом платье с белым воротничком.

Ольга вспомнила, что видела в тумбочке старый фотоальбом. Она, слушая маму, прижав телефон плечом к уху, достала этот альбом и стала перебирать чужие, старые фотографии, пока не нашла то, что искала.

Точно такое же фото, как в старом бабушкином альбоме, на обратной стороне карандашом было написано:

«Гриша и Галя» и год, когда сделано фото…

Ольга позвонила Григорию Максимовичу, и они долго не могли поверить, что судьба свела близких родственников таким образом.

– Вот кого ты мне напоминала, девочка, – сказала мама Григория Максимовича, – свою бабушку, она была такая же красивая и с добрыми глазами, сестра моего Гриши, тётка моего сына Гриши. Я назвала в честь отца, он так и не успел узнать, что у него есть сын…

Как так могло произойти, удивлялись потом две семьи, объединившись в одну, большую и дружную, что за мистика. Это же надо было так случиться, что Оля сняла именно эту квартиру, а ещё этот звонок…

Про звонок решили никому не говорить, мало кто может поверить… Ведь это мистика какая-то…

– Мама не разрешала убирать телефон, будто чувствовала, – говорит Григорий Максимович.

Он очень рад, что семья его выросла, что он знает теперь своих родственников по папе. И знает, что отец его не бросал. Просто так получилось.

Что там было на самом деле, куда шла группа, – никто не знает, это секретные материалы.

Как никто и не узнает про странный звонок, прозвучавший сквозь время, нарушивший все законы и объединивший две семьи.

Без памяти

– Вася, а вот доченька твоя, Вика. Викусю помнишь? Васенька?

Мужчина смотрит в стол и качает отрицательно головой.

– Ооой, –

плачет женщина, – ооой, Васенька…

– Папа, папка, – плачет девчонка с косичками, – папка, это же я, Викуся, ты чего.

– Не помню, – равнодушным голосом говорит Василий, – не помню…

Побежали?

– Ооой, – в голос заплакали женщина и девчонка, – оёёёй.

Василий сидел за столом, застегнув рубашку на все пуговицы и положив руки на колени.

– Вааась, Вася, а ну посмотри, это я, Галя, жена твоя, ну?

– Не помню, – говорит Вася, – не помню.

– Кума, кума, – в коридоре затопали, приоткрылась дверь и заглянул мужик в кепке, – кума, здорово.

– Ой, здравствуй, кум.

– Ну чего, не пришёл в себя, – шёпотом спрашивает мужчина.

Галя качает головой, зажимая рот носовым платком.

– Ой, кум, не знаю, не знаю, – мотает она головой, – не знаю… Молчит, в точку смотрит, только и талдычит одно и то же, не помню и всё…

– Я, это, Галь, – поглядывая на Василия, говорит кум, – долото у меня Василий брал, и это, вилы с тремя рожками, ага…

– Ой, бери там, – махнула Галя рукой и пошла обратно к мужу. – Вася, Васенька, а может это…?

– Я не знаю, – сказал Василий и вздохнул.

– А вот я сейчас окрошечки, ага-ага, холодненькой, на кваску, сейчас-сейчас, мой хороший. Ну что же ты? Сейчас.

Галина бегает, суетится, в дом опять заглянул кум.

– Кума, я это, дрель там у Василия свою заберу, и рубанок… и… лопату…

– Да забирай ты, не до тебя…

– Кума, и это… я бензопилу… новую, мне кум обещал отдать…

– Кто это? – поднимает глаза Василий.

– Вася, Васенька, – это же кум… Толик.

– Не помню, – и, вздохнув опять, уставился в стол.

Кум на цыпочках развернулся и пошёл…

– Стой… Женщина, которая говорит, что жена моя… Кто это?

– Да кум же, кум Толик Петров, ну…

Кум стоял, втянув голову в плечи.

– Не помню, – вздохнул Василий, – пусть положит на место…

– Что положит, Васенька?

– Всё, что взял, положит… Вдруг я не разрешал ничего… пусть положит.

– Васенька! Васенька!

– Мамка, – плачет Викуся, – а вдруг папка правду говорит, не верю я, чтобы он пилу новую разрешил брать.

– Да как же… ты, цыть, мелкая…

– Папочка, – плачет Вика…

– Положи, сказал, принеси всё, я вспомню. Если твоё – тогда заберёшь.

– Тьфу ты, не помнит ничего, а всё равно, от жлобяра. Ну зачем ему теперь всё это, а? Ну ведь не помнит ничего… Вот жук…

Василий же опять сидит и смотрит в стол.

Пришёл врач, Игорь Сергеевич.