Неприкасаемая
Шрифт:
Нет, с ней будущего не было. Моногамия не для него. Он видел, как это разрушало жизни мужчин, которые были лучше него.
И она превратила в лёд мой охотничий домик.
Отправив Рюрику ещё одно сообщение, Мёрдок прислонился к фонарному столбу. Он поймал взгляд привлекательной брюнетки в топе с глубоким вырезом. Она посмотрела на него с похотливой улыбочкой на губах, но единственное, о чём он подумал, что она не была и вполовину так хороша, как Даниэла. Он отвернулся.
Фактически, последние две недели он всех женщин сопоставлял с Даниэлой,
Но, по крайней мере, до них можно было дотронуться.
Вновь обернувшись к той женщине, он заметил, что он смотрит на него с нескрываемым интересом. Нет, он никогда не хотел, чтобы его пробудили к жизни, но сейчас с этим уже ничего нельзя поделать, и он мог бы хорошенько насладиться этим.
По опыту он знал, что сможет заполучить эту женщину одним движением пальца. Старые привычки проявили себя, когда он как раз решил, что у него нет на это времени. Ему нужно направить все свои усилия на поиски Иво.
Но без Рюрика и Лукьяна Мёрдоку оставалось только ждать, к тому же он должен был сорваться с поводка, на котором его держала Даниэла.
Если бы он только мог притупить это желание, он стал бы более собранным, более действенным. Высокая брюнетка была лишь ещё одной женщиной…
— Мама, можно я её надену? — спросила Дани. Свана готовилась к далёкому путешествию и только что достала из сейфа корону. Как всегда, Дани зачарованно смотрела на неё.
— Только ненадолго, родная, — ответила Свана, опуская переплетение льда и алмазов на завязанные лентами волосы Дани. Корона сползла на лоб. — Так. Моя маленькая ледяная принцесса.
— Я хочу показать другим Валькириям.
— Корона зачарует их.
— Но ведь меня она не зачаровала.
— Тебя — нет, — Свана улыбнулась, видя, как Дани пытается поправить корону, хотя та была слишком велика для девочки. — Потому что наш народ пришёл из страны алмазов и льда.
— Ты пойдёшь туда?
Красивое лицо матери стало серьёзным.
— Да.
— Когда ты вернёшься?
Свана опустилась на колени перед дочерью.
— Даниэла, возможно, я не смогу вернуться.
— Тогда зачем тебе идти туда? — спросила Дани, начав плакать. — Просто останься со мной.
— Я должна вернуть свой трон. Я королева из длинной династии королев. И однажды ты тоже станешь королевой.
— Но как я найду тебя?
— Если я не вернусь, ты должна пообещать мне, любимая, что никогда не пойдёшь за мной. Никогда, никогда не ходи в Айсгард. До тех пор, пока тебе не покажут путь…
Дани подскочила на кровати, в одно мгновение проснувшись. О боги. Она только что вспомнила большую часть того рокового дня, когда мать оставила её. До тех пор, пока мне не покажут путь?
Кто конкретно направил бы Дани в Айсгард? И почему она только что вспомнила это?
Сон был таким реальным, она почти почувствовала тяжесть короны. Свана надела её, когда уходила навстречу своей судьбе, даже зная, что, скорее
Дани встала, почувствовав приятную дрожь, когда голыми ступнями коснулась замёрзшего мрамора, затем подошла к открытому окну. Поднявшийся северный ветер врывался в комнаты, будто желая обнять девушку. Она закрыла глаза, покачиваясь ему навстречу.
Вампир — который всё же должен был вернуться, — говорил о снах. Сейчас они приходили к ней каждую ночь. Может, холод этого особенного места вызвал все эти воспоминания и сны?
Ей здесь нравилось. Холодный ветер действовал на неё, как адреналин, хлопья снега успокаивали её душу. Две недели она блуждала по северным лесам, следовала за шёпотом, изучала сельскую местность. И она продолжала вырезать таинственные символы на любой ледяной поверхности, которая ей встречалась.
Отметины по форме были простыми, как надписи на древних камнях с начертанными рунами в Северных землях. Она не думала, что видела эти знаки прежде, и понятия не имела, откуда их знает.
В конечном счёте, она начала создавать собственные ледяные таблички по размеру такие же широкие, как стол, чтобы покрывать их надписями, а позже размещать в разных частях леса и снежных сугробах, располагая их должным образом. Она не знала, зачем делает это, но чувствовала непреодолимую потребность.
С каждым днём пребывания здесь она становилась всё сильнее, всё больше думая об этом непонятном новом развлечении — и всё меньше о вампире. Да. На несколько минут меньше, чем раньше. Сначала она размышляла о том, не были ли вырезанные узоры лишь отчаянным способом отвлечься от вампира, таким же как, например, объесться мороженым. Но затем пришла к выводу, что это, пожалуй, нечто большее, ведь с растущим желанием вырезать надписи влечение к вампиру почти не уменьшалось…
Этой ночью Мёрдок поцеловал трёх разных женщин.
Минуту спустя после того, как он заметил ту первую брюнетку, он оказался вместе с ней в переулке, пробуя её губы на вкус.
И он всё ещё думал о Даниэле. В конце концов он отдалился от девушки, бормоча проклятья.
— Прости, сладкая. Мне нужно идти.
Она вцепилась в него, умоляя не уходить. То, что должно было взволновать его, лишь принесло раздражение, так как он представил Даниэлу на месте этой женщины.
Вторая женщина оказалась приезжей, в её взгляде не было проблеска особого интеллекта. Никакого сходства с его Невестой. Он восхищался находчивостью Даниэлы, ему нравилось, что он не всегда мог предугадать ее действия.
Третья пахла приторными духами и чем-то из того, что она ела на ужин. Такой контраст с чистым запахом Даниэлы…
Сейчас, когда мыслями он вернулся назад, то понял, что ни одну из них не хотел укусить. Кстати, ещё одна причина держаться от Даниэлы подальше. Легко сказать. Он чувствовал себя так, будто ведёт уже проигранную битву, а в его жизни таких битв и так было чертовски много.