Неприкасаемый
Шрифт:
— Она обвиняет его друга, а он говорит: «Эй, думаю, я сделаю ее своей девушкой». — Кевин качает головой. — У мальчика нет чувства лояльности.
Вилка Картера с грохотом падает на тарелку, и он откидывается на спинку стула. — О, это богатство исходит от тебя.
— Картер, пожалуйста, — говорит его мать, пытаясь взять его поводья, поскольку поводья мужа для нее явно недосягаемы.
У меня складывается впечатление, что у Картера тоже, но он не должен захотеть поднимать тему, которая, как он знает, причинит ей боль за завтраком.
— Я хочу в Диснейленд, — объявляет Хлоя. — Алисия сказала, что родители отвезли ее туда, и она позавтракала “в замке с принцессами”. Вы можете себе представить, если бы мы жили в замке?
— В принципе да, — говорю я ей, слегка улыбаясь. — Твой дом намного больше моего, это точно.
— Готов поспорить, — бормочет отец Картера.
Челюсть Картера сжимается, и он сверлит взглядом.
Его мама возится со своей салфеткой.
Да, совсем не неловко, Картер. Хороший призыв заставить меня прийти на семейный завтрак.
Мама Картера хватается за невидимую касательную. — Кстати, Картер, можешь сегодня сводить Хлою на балет? Сначала тебе придется смыть с нее весь этот макияж, она не может так себя вести. Я собиралась взять ее, но я слишком устала.
— Ты всегда усталая, — бормочет его отец. — Никогда ничего не делаешь, но постоянно устаешь.
С каждым слогом, слетающим с его губ, я все больше ненавижу отца Картера.
— Мама занимается всякой всячиной, — защищает Хлоя. — Она великолепна.
Предлагая улыбку, которая не достигает ее глаз, Анджела говорит: — Спасибо, Хлоя.
Остаток завтрака проходит неловко, но, по крайней мере, не становится хуже. Когда я съела свою еду как можно быстрее, не делая вида, что тренируюсь для своей карьеры соревновательного едока, Картер провожает меня до моей машины.
Как только мы оказываемся на безопасном расстоянии от дома, он засовывает руки в карманы джинсов и говорит мне: — Я должен извиниться перед тобой. Я не думал, что все так пойдет.
Я пожимаю плечами, чувствуя облегчение, что меня нет дома, но плохо для Картера, Хлои и мамы Картера, потому что они все застряли здесь. — Все нормально. Но твой отец ужасен. Типа, действительно ужасный. Не была к этому готова.
Картер качает головой, оглядываясь на дом. — Я же сказал тебе, я не знаю, почему она не оставит этого ублюдка.
— Ну… я думала, ты преувеличиваешь, но нет. Я тоже не знаю почему. Я бы ушла от него, а потом вернулась, чтобы снова уйти от него. Каждое утро приходила бы, чтобы просто уйти. Может быть, через месяц или около того я бы почувствовала, что оставляла его достаточное количество раз, но… я не уверена.
Картер улыбается, затем наклоняется и целует меня. — Что ж, я рад, что мы, по крайней мере, покончили с этим.
— Я официально познакомилась с твоими родителями. Надеюсь, ты не думаешь, что мы привезём ребенка сюда на праздники, потому что…
— У Хлои будет спальня у меня дома в Нью-Йорке, мы пригласим маму переночевать на надувном матрасе в ее комнате. Мой отец может проводить каникулы в одиночестве, как жалкий ублюдок, которым он и является.
— Мы отправим ему открытку, чтобы поблагодарить его за квартиру, просто из вежливости. Но запрети ему когда-либо навещать тебя из-за его личности.
Теперь улыбка Картера становится шире, он наклоняется и целует меня. — Повеселись, в церкви с пастором Бонером.
— Ты попадешь в ад за то, что так его назвал, — сообщаю я ему.
— Я попаду в ад по многим причинам, — уверяет он меня.
30
Возвращаясь к столу со свежим блюдом из нарезанных помидоров, я замечаю последнее, что ожидала увидеть — Картера Махони в церкви.
Ну, ладно, технически он вне церкви. Кулинария снаружи, и здесь не так много людей, но я, конечно, не ожидала, что он будет одним из них. Мои шаги замедляются, мой лоб нахмуривается, когда я вижу, как Картер разговаривает с пастором Джеймсом, затем я вспоминаю, когда Картер в последний раз встречался с ним, и ускоряю шаг.
— Эй, что ты здесь делаешь? — кричу я, приближаясь.
Картер поворачивается, чтобы посмотреть, как я приближаюсь. — Пришел посмотреть на твою корзину.
Теперь я замечаю, что у Джеймса тоже есть корзина, которую я раньше не видела — что не должно быть возможным, поскольку я одна из добровольцев, которые собирают корзины. Этот завернут в целлофан и перевязан голубой лентой «Лонгхорн». Внутри, с накинутой на него футболкой «Лонгхорн», я вижу футбольный мяч с отметинами на нем. Подписи?
Футбольный мяч с автографами.
Я разглядываю его, в то время как Джеймс мягко улыбается и говорит: — Картер принес еще одну корзину для аукциона.
— Конечно, — говорит Картер, вполне довольный собой.
Я даже не знаю, что сказать. Я рассказала ему все о корзинах и о том, что будет в каждой корзине, так что я думаю, что у него была информация, но он, конечно, не сказал, что внесет какой-либо вклад. — Это было великодушно с твоей стороны, Картер. Спасибо, — говорю я ему.
— Он тоже хорошо собран, — говорит Джеймс, кивая, просматривая содержимое корзины. — Кажется, у тебя есть способности к декоративно-прикладному искусству, Картер.
Картер усмехается про себя и качает головой. — Я не могу приписать себе сборку. Я купил вещи, моя фанатка собрала их. У нее есть способности к декоративно-прикладному искусству.
— О, хорошо, — отвечает Джеймс, кивая. — Что ж, очень мило со стороны твоей фанатки помочь тебе.
Хорошо, этого достаточно. Кивая головой в сторону столов, пока Картер не клюнул на приманку и не поцеловал меня прямо здесь, на глазах у собравшихся прихожан, я говорю: — Мне нужно провести эти помидоры сюда. Хочешь пойти за мной?