Неприкаянная душа

Малмыгина Лариса Владимировна

— Секретаршу, — зачем-то съехидничала я.

— Это потом она стала секретаршей, — напрягся Смирнов. — А тогда я, не понимая, что делаю, сразу предложил ей руку и сердце.

— И официально оформил с ней брак? — уточнила я.

— Она сама сходила в ЗАГС, — поморщился бывший супруг, — и принесла оттуда мой паспорт с соответствующими штампами.

— Значит, мы снова не муж и жена! — с иронией провозгласила я.

— Значит.

— Ты очень любишь ее, Сережа?

О Господи, как хочется дотронуться до его волос,

чтобы привести их в порядок!

— Не знаю, ничего не знаю, — покачал головой дамский угодник. — Мне плохо и холодно с ней, но и без Анжелы я не могу существовать. Будто нечистая сила соединила нас вместе, чтобы развести с тобой.

— Нечистая сила! — привлекая к себе пристальное внимание молчаливого больничного сообщества, закричала я. — Это снова он, Мадим, это он разлучил нас!

— Кто? — не понял меня изменник.

— Я расскажу тебе все, но не сейчас, только не сейчас, — стараясь унять внезапно возникшую аритмию, простонала я.

— Хорошо, — преданно заглядывая в мои глаза, покорно согласился Смирнов. — Прости и не покидай меня, Алиса.

Я просидела возле Сергея довольно долго, вызывая к нему острую зависть со стороны скучающих по женскому полу неприкаянных мужичков. Они с усмешками косились на нас, невнятно шушукались и ехидно хихикали. Но мы, погруженные в свои проблемы, не замечали недоброжелательное окружение, а потому, как в прежние времена, крепко взявшись за руки, говорили, говорили и говорили. О детях, о внуках, о его работе.

Та самая юная сестричка, которая успешно представлялась взрослой тетей, укоризненно взглянув на сладкую парочку, предложила ей мирно разойтись и не нарушать больничный режим, с чем парочка вынуждена была согласиться.

Каждый день, проводимый в стенах стационара, приносил нам радость. Ко мне подселили полную тетку, обожающую чеснок и пельмени, регулярно прибывающие к ней в надежных черных целлофановых пакетах. Она, как пьяный мужик, жутко храпела по ночам, но я спокойно игнорировала дьявольские звуки, так как впереди маячила новая встреча с бывшим мужем.

— Отче наш, — прилежно молилась я на сон грядущий, — иже еси на небеси…

Сергея перевели в палату, и к нам приходили наши общие детки с нашими общими внуками. Мы целовались и радовались тому, что снова находимся все вместе.

— Да святится имя твое, — обращаясь к небесам, повторяла я утром и днем, — да приидет царствие твое…

Только один раз Сереженьку навестила молодая жена. Она равнодушно оглядела дружное семейство, невесело усмехнулась и пропала, как будто ее никогда и не было.

— Да будет воля твоя, как на небеси, так и на земле, — взывала я к Господу, умоляя рассеять злые чары могущественного элементала.

А на следующий день после исчезновения Анжелы, явился Мадим. Словно предгрозовой ветер, ворвался он в мою палату, до смерти напугав прожорливую соседку, изощренно смакующую любимое смердящее блюдо.

— Ну и запах! — закрывая

нос кружевным платочком, попятился к двери могущественный посетитель. — Почему ты не сообщила, где находишься? Я облетел половину мира.

Пышечка отложила лакомства и разъяренным быком уставилась на обидчика.

— Прости, — забираясь под одеяло, пролепетала я, — просто не хотела тебя беспокоить.

— Детский лепет, — глазами сравнивая меня с землей, прорычал Страшная Сила.

Объемная соседка уже не без интереса наблюдала представление, разыгрываемое для одного зрителя, коим она и являлась. Заметив торжествующее любопытство в ее взгляде, Мадим щелкнул пальцами. Резво вскочив с насиженного места, любительница национального русского кушанья, прихватив тарелку с чесночным содержимым, закружилась в веселом гопаке и вихрем вылетела из «театра» в узкий больничный коридор, населенный тоскующими по женскому полу, зевающими мужичками.

— Зачем ты нас снова развел с Сергеем, Ветров? — осторожно выползая из-под укрытия, прошептала я.

— Он сам предпочел тебе другую, — поморщился Страшная Сила.

— Неправда, это твоих рук дело! — покрываясь красными пятнами, вспылила я.

— Даже если и так, — облизал пересохшие губы элементал. — Для достижения цели хороши все средства, пусть они и не нравятся кому-то.

— Следовательно, для того, чтобы заполучить бессмертную душу, ты решил сделать несчастной всю нашу семью? — ужаснулась я.

— Разве ты не богата, Алиса? — удивился Повелитель Стихий. — Разве у тебя безобразный, сварливый супруг, мучающий тебя придирками? Чего тебе не хватает?

— Доброты, Мадим, — осуждающе покачала головой я. — Доброты и честности.

— Я — добр.

О Боже, что он несет?

— И это говорит тот, кто регулярно устраивает всевозможные катаклизмы на несчастной планете Земля? — обливаясь холодным потом, ахнула я.

— Негативная энергетика уничтожается мной на корню, не причиняя вреда регионам, где ненависть не терзает население, и оно желает жить в мире и согласии, — высокомерно вскинул голову могущественный разрушитель. — Что бы стало с подлунным миром, атмосфера которого почернела бы от человеческой злобы? Да такая звезда взорвалась бы, подобно атомной бомбе, не оставив от себя ничего, кроме никчемного космического мусора.

— Мадим, я хочу жить с мужем в той самой маленькой квартирке, из которой ты унес меня в свой пышный дворец, — после минутной паузы проговорила я. — Я хочу жить так же, как и все обыкновенные люди, не являясь объектом пламенного обожания высшей силы, к которой могу причислить Ваше Сиятельство.

— Я люблю тебя, Алиса! — не дрогнул охотник за бессмертными душами.

— Любовь не эгоистична, — заглядывая в огненные глаза любовника, тихо возразила я. — Оставь меня!

— Никогда! — решительно направляясь ко мне, неожиданно взвыл элементал. — Никогда!