Неприкаянные души
Шрифт:
– Кошечка, вам помочь с платьем? – И услышав ее панический всхлип, добавил: – Я вижу ваше отражение в зеркале.
Она скосила глаза, не поворачивая головы. Туалетный столик стоял чуть дальше, прямо за его фетровой шляпой, но Уинтер же не мог…
– Позади вас. – Он посмотрел на стену за ней, где стояло большое зеркало – черт побери! – затем снова перевел взгляд на лицо Аиды и улыбнулся: – У высокого роста есть свои преимущества. – И поднял руку над головой.
– И недостатки тоже: стоит вам чуть сильнее опереться на ширму, и она превратится в щепки.
– Не вижу повода
Множество отговорок пронеслись в голове, когда Аида сделала шаг назад:
– Вы, наверное, не управитесь с пуговицами такими крупными пальцами.
– О, не знаю. Думаю, вы поймете, что я весьма умело манипулирую разными кнопочками и пуговицами. Большими, маленькими, круглыми. Я очень искусно управляюсь с пуговицами-жемчужинками, которые просто обожаю.
Господи, что они несут?
Аида встревожилась:
– Ничего особо скандального не произошло. – Тогда почему она почти кричит? – Вам видна лишь моя спина. Днем на пляже и не такое демонстрируют.
– «Лишь ваша спина» не бросит меня в пучину порока, мисс Палмер. Я предлагаю оказать вам услугу, а не прошу об оной. – Спокойный и разумный тон гостя заставил ее почувствовать себя дурой.
И правда, было бы замечательно ощутить его прикосновения к коже. При этой мысли ноздри Аиды расширились.
– Хористки вернутся с минуты на минуту, так что поторопитесь, – сказала она и развернулась спиной. – Вам придется зайти сюда.
С колотящимся сердцем Аида ждала и слышала, как скрипят половицы у Уинтера под ногами. Как он остановился позади нее. Ждала…
Еще немного.
Что он делает? Усилием воли она заставила себя стоять на месте, однако, вспомнив о зеркале, скосила глаза вбок. Пришлось чуток наклониться, чтобы увидеть его в зеркале – нет, не глаза, а начиная с носа и ниже. Добровольный помощник стоял за медиумом, глядя на ее спину, и стягивал перчатки.
Волнение пробрало Аиду до костей, а от предвкушения по согнутой спине побежали мурашки. Она назвала его извращенцем, но, к прискорбию, в этом грехе могла упрекнуть и себя, судя по учащенному дыханию и жару удовольствия между ног.
Она видела в отражении, как Уинтер разглядывает ее спину. Он открыл рот, будто собираясь что-то сказать. А может, у него тоже проблемы с дыханием.
Без предупреждения бутлегер выпрямился, снова натянул перчатки и вышел из-за ширмы.
– Что вы делаете? – спросила Аида, вставая на цыпочки, чтобы увидеть его.
Уинтер схватил шляпу и нахлобучил на голову под углом, чтобы скрыть поврежденный глаз.
– Вы правы, это неприлично.
Неприлично? Аида в жизни такого не говорила. Ладно, говорила, но с какой стати бутлегеру волноваться о правилах поведения? А может, он просто что-то скрывает – к примеру, ее спина вызвала у него отвращение? Какая-то жуткая родинка? Или на его вкус у нее слишком много веснушек? Может, она слишком тощая или толстая? Почему же он остановился?
– Я попрошу Дэниелса прислать вам девушку в помощь, – торопливо выпалил Уинтер. – Наслаждайтесь шампанским. Еще раз спасибо, и, прошу, подумайте над предложением миссис Бичем. Ее интересует спиритизм, и туда придут все ее богатые друзья. Отличная возможность
– Но…
Магнуссон открыл дверь и вышел, не оглянувшись:
– Спокойной ночи, мисс Палмер.
Уинтер остановился в коридоре, чтобы успокоиться. Боже, пронесло. Еще секунда, и он бы облапал ее спину… и уложил бы медиума на пол. В общественном месте, где их в любой момент могли застать. Какой позор! Господи, Аида ведь не шлюха, но один взгляд на голую спину и мягкий изгиб шеи, и Уинтер затвердел.
«Дурак».
Их отношения с самого начала не заладились. Сперва он рухнул на нее, потом продефилировал перед ней обнаженным. Затем сделал ряд грубых намеков, случайно позволил ей найти распутные и неприличные открытки в своем кабинете – хотя, если честно, последнего бы не произошло, не вздумай гостья порыться в его вещах.
Уинтер напомнил себе, как быстро Аида ускользнула, когда пришла в себя после того случая с открытками. Догадайся она, что у него сегодня на уме, влепила бы ему здоровскую оплеуху.
К сожалению, его бы это, вероятно, возбудило еще сильнее.
Впервые за несколько лет, Уинтер хотел кого-то, а не чего-то. Само желание никогда не покидало его, сродни дыханию, голоду, жажде, и удовлетворял бутлегер его простейшим способом: собственноручно или с партнершей по взаимному согласию. С самой аварии он был лишь с вертихвостками – слишком пьяными и рассматривающими его как сиюминутный денежный мешок – и женщинами, которым платил, чтобы они притворялись, будто наслаждаются весом его громоздкого покрытого шрамами тела.
Обычные равноценные сделки. Чистое соитие, без привязанностей. Теперь же в его нелепой фантазии Аида и сексуальная близость слились воедино. Уинтер специально пришел ее повидать, бегая за ней, свесив язык, как влюбленный щенок. И на этот раз проклятый яд тут ни при чем.
Он пропустил двух хористок в перьях, болтающих по пути за кулисы.
«Вот видишь? За такими и надо гоняться – безымянными красотками». Сколько у него не было женщины? Пару месяцев? Три? Слишком долго.
Может, Аида просто первой попалась на глаза. Привлекательную и энергичную даму оценил бы любой. Естественно, что и Уинтер захотел женщину, с которой так легко говорить. Просто он вернулся к нормальной жизни, вот и все. Конечно, он думал о ней слишком много, но так он, например, и о беконе много думал.
Уинтер сунул руки в карманы и пошел к выходу в переулок, где припарковался Бо. Только уезжая прочь из клуба, бутлегер понял, что так распереживался о своих чувствах к Аиде, что не обратил особого внимания на полуодетых хористок.
Глава 7
Через трое суток, в день вечеринки и ужина в Си Клиф, Уинтер сидел в цирюльне и звонил Флори Бичем с местного телефона. Оператор на линии выждал десять гудков, потом еще десять, но никто так и не ответил. Бутлегер опустил трубку на рычаг и отдал аппарат обратно цирюльнику. И без того угрюмое настроение стало еще хуже.