Непринятый да Непринявший
Шрифт:
Камус не ответил, лишь губы напрягал и скрежетал зубами. Они вошли в крепость Перуна и двинулись к конюшне княжеских хором. Оттуда раздавался шум. Не окончили идти ещё, когда снаружи показалась раздражённая Неждана. Паренёк-посыльный замер на месте. Княгиня распрямилась, медленно и гордо поглядела на главу судов. Вдруг Камус заржал так, что вздрогнул небосвод. Олег тут же из конюшни показался за супругой. Насторожено Неждана глянула на дружка Олега, кой Камуса привёл, и перевела вновь взор к главе судной рати:
– Вы что здесь забыли?
Камус продолжал неприкрытый хохот. Олег совсем смутился и встретился с
– Матушка, он попросил тебя – для разговора, видно.
– Да нужен мне с ней разговор! – Камус оборвал и, покрасневший от натуги, глянул на Неждану. – Ты благоверному бы пояснила, на кой черт мужики просят бабу за услугу.
Ахнула Неждана и кинулась к своим хоромам. В ладоши Камус хлопнул в сторону Олега.
– Признаться – покорил… – сказал. И двинулся обратно.
Олег взглянул княгине вслед и за Камусом рванул.
– Теперь я точно не вернусь! Я с тобой плыву.
– Парень, коль ты поплывёшь, то лишь вслед кораблю. – Догнавшего его Олега Камус, не глядя, приобнял за плечи. – Но за веселье разъясню, на что нужна была мне супружница твоя. Ты ж гуляй… – дружка Олега напоследок Камус в холку отпихнул. Паренёк пару шагов с толчка сделал в сторону и, мимолётно оглянувшись на князя с Камусом, побрёл обижено к себе.
На следующее утро после разговора с князем пришёл Добрыня, как велели.
У Бревенчатой гридницы мужи отдыхали. Площадь раскинулась невдалеке, где дружина упражнялась. Из конюшни доносилось ржание, а в кузне слышались удары молота. Добрыня усмехнулся. Ничем это место не отличалось от того, в коем он жил в Велесе. Народа только больше. В гридницу 25 вошёл Добрыня. Его провожали взглядами со смешками. Стол внутри стоял, кой мужи окружали. Глядели все, как два ратника в шахматы играли.
– О, пришёл? Добро! Нам князь о тебе сказывал сегодня на разминке. – Воин молодой руку протянул Добрыне. Тот удивился. Его будто тут в лицо уж помянули. – Я Баян. Знакомы будем. Ты откуда родом?
25
Гридница – место, где отдыхает дружина.
– Я из Хорса. Звать Добрыня, – он ладонь пожал.
– Я Желан – десятник. – руку протянул уже другой, что за столом сидел. – В шахматы играл?
– Приходилось. Да вот только не по мне игра.
Добрыне освободил место третий ратоборец, Якобом представившись. Как новобранец сел, игроки принялись фигуры расставлять по месту.
– А какая по тебе?
– Кости.
– Вот как небывало! – четвёртый хохотнул дружинник. – По тебе не скажешь. Разбойною игра прослыла. Мало кто из Сварога в неё играет.
– Камус зато жалует. – Баян с ухмылкою Добрыню поддел локтем. – Дружеч твой известный.
Добрыня мрачно пешку двинул по доске вперёд. Баян продолжал:
– К слову, что ты с ним сцепился? И чего хотел?
– Жену свою сквернил он.
– Ты ж за другой княжной приехал. – Якоб усмехнулся. – Разве нет?
– А вы уж и про то прознали? – бросил Добрыня удручённо. Ему всё меньше нравились подобные смешки. Меж тем Якоб отвечал:
– А как иначе? Ты ж мне и заплатил, чтоб я тебя во двор впустил. Никогда так не жалел о своём решении. –
Добрыня снова помолчал.
– Всегда хотел тебя спросить, – протянул пятый дружинник, что не представился Добрыне. – В битве у Косториана ты же был разведчиком, так почему ты раньше нас не предупредил, что войско наступает с тыла?
– Я ночевал в селе, а войско мимо шло. Не могли опередить.
– Значится, проспал? Выходит, ты нетвёрдо заданье выполнял?
– Стыдишь меня?
– Я прояснил лишь.
– Ну, а я ответил.
– Ладно, девоньки, не ссорьтесь. – Желан двинул фигуру. – Помню, как тебя тогда отделали. Даже слух ходил, мол, без ног остался. Да вот же ж – сам на двух пришёл. Князь за тебя просил. Значит, на счету. Ты в строю сражался хоть когда-нибудь?
– В старою не успел. Зато в лесах развлёкся лихо под Косторианом. – Добрыня покосился на недовольного им ратника. – Да в тылу врага порезал.
– Щит над головой подымишь?
– Дружинницу таскал. С щитом, верно, справлюсь.
– В Велесе дружинницы имеются? – вопрос раздался бодрый.
– Их там было две в разные года. – Добрыня протянул. – Обе замуж смылись.
– Хе! Тут только хватай! – послышался смешок со стороны двери. – Давно в Перуне их не видно.
Желан прервал дружинников с наигранною строгостью и вновь на Добрыню глянул.
– Полдня с ноченьки пройдёт, пойдём с тобой на поле. Глянем, на что годен.
Глава 13
Додола
Олег на мхе сидел в лесу красный, аки боров. Его глаза смотрели сквозь пальцы в пустоту. Стыд за то, что Камусу он отдал Неждану, теперь ещё и подпитался его бегством от всего, что выдал ему зять. Всё это не укладывалось в голове у князя. Он не разумел о действах, что пришлось увидеть. Знал, откуда люд рождался. Не укрывали от Олега. Но князь не маялся вопросом. Как? Что? И к чему? А тут Камус так привёл и раскрыл пред ним с окружением своим… О, Бог, упаси! Как же Олег удирал от того, что он узрел, под хохот оглушительный. Вырвался насилу. Князь от себя воспоминанья ныне гнал, что нагие бабы так выглядеть могли. Никогда он это боле видеть не хотел! Не хотел и знать! Но в голову всё лезла жена без одежды и что с ней делал мореходец… После – товарищи его. Всё липко, мокро, мерзко… все глядят… и ржут, и пьют.
Олег руки опустил от своего лица. Глядеть безумно продолжал и медленно дышал. Сколь он так сидел – не знал. Но небо уж темнело.
В голове застыл лик Нежданы. Как же Камус реготал 26 , когда княгиня пристыженно от них бежала. Как ныне ей смотреть в глаза? И так заругала, когда до того Олег к кораблям сбежал. Как в Перун-то возвратиться теперь Богдановичу к ней? Но боле ужасался князь от мысли той, что с Камусом ему по возвращенью в град встреч не избежать. Или с его людом. Срам. Позор. Смятение.
26
Реготать – хохотать.