Непристойная Блистательная Страсть
Шрифт:
Кайли втягивает воздух и задерживает дыхание.
— Спасибо, — пищит она мгновением позже.
— Пожалуйста, — мурлыкаю я голосом источающим желание.
Я молюсь, что она пригласит меня в их с Максом постель. Знаю, что ничего не случится, мне просто хочется быть к ней ближе, но она желает спокойной ночи, а потом затворяет дверь в спальню. Мою спальню. Которую я добровольно отдал ей и её ребёнку. Понятия не имею, кто этот мужчина, в которого я превратился, но думаю, он мне нравится.
Глава 7
Кайли
Утром
Когда я добираюсь до гостиной, яркий солнечный свет, пробивающийся через огромные панорамные окна, подсказывает мне, что уже позднее утро. Где Пэйс? И где мой сын?
Я иду на смех, и нахожу их на кухне. Макс весь в муке, а вокруг рта у него мазки чего-то, похожего на тесто для панкейков.
Они смеются, болтают и вместе готовят, полностью погружённые в свой собственный мир. Пэйс нагревает сковородку на варочной панели, а Макс играет с пластиковыми контейнерами и резиновой посудой на полу. Они не замечают меня.
Часы на микроволновке сообщают, что уже 10:30. Я не спала так допоздна уже больше года. Чувствую себя спокойно и хорошо отдохнувшей. Ва-ау. С ума сойти, что с вами может сделать целая ночь сна. Особенно учитывая заживающую руку.
— Доброе утро, — бормочу я.
— Привет, соня, — улыбается мне Пэйс своей очаровательной кривой усмешкой, отчего мой желудок выделывает сальто.
Я бросилась сюда в полной панике, выискивая Макса, — с которым всё в полном порядке, — не задумавшись о своём внешнем виде. Кудряшки пришли в неистовство, пока я спала, вдобавок на мне старая футболка с постером какой-то группы и короткие шорты. Та пижама, которую Пэйс надел на меня, после того как обнаружил голой и растянувшейся на полу ванной комнаты. О Господи, воспоминания о вчерашнем конфузе стремительно возвращаются вместе со здоровой дозой стыда.
Глаза Пэйса лениво блуждают по моему телу, будто он вспоминает его во всей развалившейся красе.
— Чем вы занимаетесь? — интересуюсь я. Очевидно, блинчиками, но мне просто необходимо отвлечь внимание от моих голых ног и сосков, пытающихся проткнуть футболку.
— Я зашёл и забрал его, когда услышал, как он завозился утром, рассчитывая, что у нас получится дать тебе немного поспать. Думаю, тебе это не часто удаётся.
Он прав, конечно.
— И как давно вы на ногах?
Его губы задумчиво надуваются, пока он подсчитывает.
— С семи тридцати, по-моему?
— Ох, ему нужно поменять подгузник, — начинаю идти к Максу.
— Уже, — произносит Пэйс, вливая тесто на шипящую сковородку. — Ещё дал ему немного каши, когда он проснулся. Точно не знал,
Никогда ещё я не оказывалась такой бесполезной... Не знаю, чем себя занять, пока стою на кухне в одной пижаме. И это сбивает с толку.
— Как твоя рука? — интересуется Пэйс.
Я поднимаю её и верчу. Если не считать раздражение и зуд от гипса, то отлично.
— Кажется, нормально.
— Хорошо, — говорит Пэйс.
Макс взглянул на меня, едва признав моё присутствие, и продолжает довольствоваться игрой с самим собой в посуду, которую дал ему Пэйс.
— Доброе утро, приятель, — наклоняюсь, целуя его в макушку.
Он поднимает головку и награждает меня слюнявой улыбкой.
— Мума...
— Надеюсь, он не доставил тебе чересчур много проблем, — мой взгляд вновь устремляется к Пэйсу.
По утрам он выглядит абсолютно восхитительно, решаю я. Он одет он в серые спортивные шорты и белую футболку, короткие волосы в беспорядке. Его длинные ноги обнажены, и каждая частичка Пэйса небрежна и сексуальна.
— Этот мальчуган? Да он же проще пареной репы, — отзывается Пэйс, отвлекая меня от изучения его тела, которому я предавалась.
Кожу обдаёт тепло.
— С ним не всегда так легко, — понятия не имею, зачем предостерегаю его. Но он должен понимать во что ввязывается.
— Мне всё равно, Кайли. Я позабочусь о вас обоих, — его тон твёрд, а выражение глаз такое искреннее, настолько твёрдое, что я понимаю — мы говорим уже не о ночёвках в комплексе с завтраком. Гораздо глубокий смысл, который он несёт, о желании позаботиться о нас ударяет по мне, и в животе что-то сжимается. — Панкейки будут готовы через несколько минут, — добавляет он.
— Может, я могу чем-то помочь?
— Неа. Мы сами.
— Ладно, я, наверное, пойду переоденусь.
После завтрака, день проходит в том же духе. Пэйс ведёт себя внимательно и мило, а Макс, кажется, доволен — счастлив от дополнительного внимания, которое он получает не от одной няньки, а от двух.
Знаю, что завтра Пэйсу нужно вернуться на работу, но пока никто из нас не упоминает мой уход. Он даже съездил в продуктовый магазин и затарился, сказав, будто хочет быть уверен, что у нас достаточно еды для завтраков и обедов. Мне остаётся только догадываться, что он говорит о рабочей неделе, когда его не будет.
Остаться здесь одним на весь день то же самое, что и быть в одиночестве у меня дома, однако в том случае, если я останусь здесь, у меня, по крайней мере, появится помощь по вечерам, когда с Максом по-особенному трудно.
Я всё ещё могу работать через ноутбук, когда Макс спит — неважно здесь я или дома. И ещё есть что-то утешительное в понимании того, что ночью я буду не одинока.
Как мать-одиночка, живущая одна, порой я чувствую себя уязвимой, и знаю, это чувство обострилось бы, учитывая, что правая рука у меня в гипсе.