Непристойная Блистательная Вечность
Шрифт:
Семья Коллинза всегда жила в достатке, когда мы росли, но это уже не просто «в достатке», а скорее — богато. Интересно, если поискать усерднее, найду ли я его в списке богатейших людей мира? Это пугает. Такое чувство, будто я наткнулась на новую культуру, не зная ни обычаев, ни языка. На цыпочках крадусь через комнату, стараясь никого не потревожить.
Кто знал, что он так богат. Конечно, Коллинз уже родился предпринимателем. Когда нам было по шесть лет, многие детишки открывали лимонадные ларьки, но он, рассчитав, что стоимость наценки на мороженое
У местного мороженщика не было ни шанса, а Коллинз сорвал куш. В котором он не особо и нуждался. Нет, я не удивлена его хорошим положением. А даже горда. В нём это всегда было. Я улыбаюсь при этой мысли.
Ещё раз оглядываю комнату, зацепившись взглядом за свой громадный чемодан. За тот, в который упаковала какие только смогла повседневные принадлежности, одежду, и ещё несколько очень важных вещей, которые не захотела впихивать в крошечное хранилище родителей.
Коллинз пригласил меня остаться на несколько дней, поэтому можно распаковаться. Я ставлю чемодан на кровать, расстёгиваю молнию и достаю свой детский альбом для вырезок, открывая его на первой странице, куда давным-давно приклеила обложку свадебного журнала. Того самого, который нашёл Коллинз в тот роковой день, спрятанного под матрасом.
Я провожу пальцами по смятой бумаге и улыбаюсь, вспомнив данное нами обещание. Ведь всё началось именно с этого журнала. Я нашла его в доме своей няньки и влюбилась, потому что платье на обложке было фиолетового цвета. Никогда не понимала, почему невесты неизменно наряжаются в белое, и тогда мне подумалось, что это элегантное платье цвета лаванды — то самое, которое я надену на свою судьбу. Мне оно настолько понравилось, что няня разрешила забрать журнал к себе домой. Я спрятала его под матрас, и однажды, когда мы играли в моей комнате, Коллинз нашёл его.
— Кто женится? — спросил он, широко раскрыв глаза.
Я выхватила журнал из его рук в запоздалой попытке спрятать. Может мы были и лучшими друзьями, но он до сих пор переживал фазу «у всех девочек вши». Отчего у меня обычно был иммунитет, но кое-что я всё же держала при себе. Или пыталась.
— Я, — заявила я самым строгим голосом, на который была способна. Но всё равно почувствовала, как краснею.
Коллинз сморщил нос и нахмурился так, что одна бровь слегка изогнулась.
— Ну нет.
Я возвела глаза к потолку.
— Не сегодня. Но когда-нибудь.
— Я никогда не женюсь. Это отвратительно. — Он округлил глаза.
— Ещё как женишься. Все женятся.
— Ладно, хорошо. Но если мне придётся жениться, я женюсь на тебе. — Он ткнул меня в руку так сильно, что стало больно, правда совсем чуть-чуть.
Без романтического ужина при свечах с шампанским и предложением, сделанным на одном колене, но в десять мне только это и было нужно. И я ни за что не променяю это воспоминание.
В тот день, сидя в моей комнате, мы долго совещались, и наш разговор превратился в обещание,
Мы дали клятву на мизинчиках.
Мне исполнилось тридцать несколько месяцев назад, и с тех пор это обещание не выходило из головы. Но стоило ли мне тратить последние несколько долларов и пересекать всю страну ради того, чтобы увидеть Коллинза? Тогда мне это показалось хорошей идеей, но чем больше я размышляю об этом сейчас, тем глупее оно выглядит.
Я вытаскиваю телефон и набираю номер Лейлы.
— Ты реально там? В смысле, в Лос-Анджелесе, — вместо приветствия спрашивает она.
— Да, — говорю я.
— Поверить не могу, что ты уехала, девочка. Да у тебя крыша поехала! — визжит она в своей, как обычно, перевозбуждённой манере.
— Это же ты сказала, что мне нужно ехать, — замечаю я.
— И что? Мы напились. К тому же, сто процентов из того, что я говорю — несерьёзно, и ты это сама знаешь. — Я вспоминаю, как мы встретились за выпивкой сразу после моего увольнения. Мы обсуждали мои возможности или отсутствие таковых. Меня собирались выселить за неуплату аренды. Она предложила мне диванчик в спальне, которую делила с мужем и своим новорожденным ребёнком. Ну уж нет, спасибо. Потом предложила поселиться у родителей, дом у которых был даже меньше чем у неё. А следующее, вылетевшее из её рта, было шуткой:
— Возможно, тебе стоит поехать в ЛА и выйти замуж за того паренька, Коллинза.
Она рассмеялась. А я нет. От воспоминания о детской влюблённости к щекам прилило тепло и живот скрутило. Тогда это показалось выходом не хуже любого другого. Может, даже лучше. Просто мысль о том, чтобы снова повидаться с Коллинзам была очень искушающей.
Но теперь, в самом деле здесь оказавшись, я задаю себе вопросы.
— Знаю, — отвечаю я. — Мне не следовало приезжать. Он живёт с девушкой, и она безумно красивая.
— Миа, мне жаль. Но чего ты ожидала?
Романтик, сидящий во мне, точно знает, чего я ждала. Что он откроет дверь, сразу меня узнает, и мы поженимся на следующий же день.
— Я знаю. Это было по-детски.
— Но ты в его доме? Значит ли это, что он пригласил тебя остаться?
— На несколько дней.
— И что у него — спальня, диван или что?
Я заливаюсь смехом.
— Больше похоже на гостевой люкс. У него всё хорошо. Дом просто потрясающий, Лейла. В нём так много гостевых комнат, что у них есть названия. Я в Фиолетовой комнате.
— Ну тогда, видимо, несколько дней у тебя будет всё нормально. Но запомни — мой диван всегда в твоём расположении, если тебе понадобится место для ночлега. И если вдруг что-то случится, я найду способ одолжить тебе денег на билет домой.
Я знаю, что она не шутит. Лейла — отличный друг, но я ни за что не позволю им урезать свои небольшие сбережения, чтобы отвезти меня домой. Учитывая их новорожденного ребёнка и всё остальное.
— Нет, не нужно. У меня всё будет хорошо, — говорю я.