Неприятно познакомиться, ведьма
Шрифт:
— Как по мне, вполне симпатично.
Не выдержав, хмыкнула.
— Мне уже бояться?
— Бойся, маг, бойся. Тем более, я тебя не звала. Пришел, встал на моем пути… Вот так и ходи в одиночку… на кладбище.
Ветер встрепал волосы, одновременно принося какую-то смутную тревогу, и я поняла: нужно все же проверить это кладбище. Рука механически потянулась вперед, но огонек на кончиках пальцев не зажегся. Черти вновь запросились наружу: приспичило же отцу ставить запрет на магию тогда, когда она мне так нужна!
Дуновения ветра
— Змеи? — вдруг уточнил Яр, напряженно вглядываясь вбок, в совсем уже заросшие могилы.
— Фосфор. Приветственную песенку решил исполнить.
Тем не менее, посторонние звуки все-таки появились.
Вдали, там, где не виднелись ни памятники, ни души, ни даже густая трава, что-то прошипело. Медлить было некогда. Я внимательно посмотрела на Ярослава, чувствуя жжение на кончиках пальцев, и едва ли не приказала:
— Скажи «да».
— Зачем?
Шипение усилилось, а выражение моего лица наверняка стало более суровым. Тогда Яр заметил:
— Эй, ведьма, мне это не нравится. Что ты собираешься делать?
Он непроизвольно похлопал ладонью по карману, будто хотел схватить фонарь и направить его луч мне в лицо, чтобы хоть на время обезвредить меня, ослепив.
Не дожидаясь его соглашения, я потянулась к душе. Мне нужна была энергия Ярослава — капля в бескрайнем океане, лишь для освещения, раз уж энергию моей личной души заблокировал отец, а современные осветительные приборы, будто сговорившись, отказались работать.
Ладонь больно кольнуло. Не вышло.
Стряхнув её, я последний раз взглянула на Яра, но ничего не сказала. Не сильно и надо! И в темноте пройду! Не упрашивать же его теперь. Это будет выглядеть странно и совсем на меня непохоже.
Я резво понеслась по кладбищу к источнику шипения. За мной тоже понеслись, правда, слова:
— Эй! Ведьма! Яна-а-а… Стой же ты! Сумасшедшая… Чтоб я ещё раз с тобой куда-то пошел… Да!
Теперь, чтобы зажечь ручной огонек, мне хватило щелчка пальцами. Малейшая часть энергии Яра перешла ко мне и преобразовалась в искру: непривычно яркую, голубую. Она отбрасывала блики на рубашку и совсем уже растрепавшиеся волосы, освещала узкую поросшую тропинку под ногами. Впрочем, эта тропинка мне уже не понадобится: нужно свернуть…
Открытых голеней касались травы, ставшие неожиданно острыми. Шипение и ветер усилились. А потом будто отключили звук, и я замерла.
Свечение было непривычно яркое, и я на секунду зажмурила глаза, чтобы через секунду открыть их и убедиться: не иллюзия.
Идиллию нарушил Ярослав. Он прорезал тишину шарканьем кроссовок сначала о землю, а после о траву. Увидев меня, он произнес:
— Фонарик у тебя, конечно, зачетный. И что-то мне подсказывает, что душа, про которую ты говорила, ведьма, имеет тот же цвет. Ты меня обманула?
— Просто не сказала подробностей, — я пожала плечами. И добавила: — Не обеднеешь. Попользуюсь — и верну. Или не верну,
— И часто ты таким способом создаешь… фонарики?
Я оторвала взгляд от темно-зеленой травы, которую рассматривала до того, и бросила на него быстрый взгляд:
— Обычно свою душу использую, можешь не переживать.
— Ты умеешь использовать свою душу? — удивился Яр. Удивился громко, заставив меня поморщиться.
— Все умеют… Мы умеем.
Он промолчал — не признаваться же магу в такой оплошности, как незнание магических основ, и только потом заметил:
— А почему так тихо?
— Потому, — я слабо улыбнулась. — Обещаешь молчать? Если вдруг что-то спросят? Если Влад спросит.
— Я с ним вообще разговаривать не собираюсь, ведьма.
— Тогда смотри, маг, смотри.
И я присела, поднося ладонь к траве, покрытой тонким слоем паутины. Под голубым свечением серебрились ее прочные нити, связанные друг с другом, словно кружево. И эта ловушка, так похожая на мягкий пуховый платок, занимала площадь не больше метра на метр. И, когда платок заканчивался, начинались отдельные лоскутки: паутинки, обмякшими тряпочками свисающие с травы.
— Откуда в этой деревне такие огромные пауки?
— Нашествие птицеедов, — отозвалась я, фыркнув.
— Так и сожрать могут. — Он взглянул на меня и вдруг добавил: — Ты вообще думаешь об осторожности?
И только тогда я поняла, как близка была к этой недоловушке: замерла возле самого ее края. Еще шаг — и попалась бы. И не факт, что никто не пришел бы мной поужинать… Или уже позавтракать?
Я встала, отдаляя голубое от паутин, и уточнила с напыщенной бодростью:
— Захлопнешь?
Я бы и сама убрала это ловушку, если бы знала как. А если бы не знала, смогла бы что-то придумать.
Проблема была одна.
Так просто убрать заслонку со своей души, как это сделал Ярик, я не могла.
— Давай. Посветишь своей… моей душой?
Я рассмеялась.
— Долго светить-то?
— Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, — он бросил на меня укоризненный взгляд. — Так что?
— Светить всегда, светить везде… — пробормотала я. Но руку с голубым огоньком вперед все же вытянула и повернула ее тыльной стороной кисти к паутине. Огонек не упал — да и разве может магия уйти от меня, если я ее держу?
Даже с заслонкой.
Я улыбнулась: магия Ярослава оказалась вполне послушной.
Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул, будто протягивал магию через себя. Некоторые источники говорили, что ей пропитан воздух. Другие же утверждали, что магию можно использовать только, вытянув из определенных предметов. Какие из них являются правдивыми, я не знала. Потом, может, и спрошу. У Ярика. Чисто научный интерес!
А хотя…
Я бросила на Ярослава оценивающий взгляд.
Он белый маг, а я их терпеть не могу. И не должна испытывать к нему никаких интересов. Даже научных. Пусть им Оля интересуется.