«Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
Шрифт:
Когда Черепановская уездная комиссия по чистке исключила из партии бывшую эсерку Екатерину Деденко — секретаря волостного комитета партии, а затем заведующую отделом укома РКП(б) — за дружбу с меньшевиками и эсерами Козловским, Землером, Дзепо-Жилинским, та уверяла, что исправно поставляла «на этих типов» сведения, поскольку с 1920 г. состояла в осведомительной сети Алтгубчека. Год спустя Деденко восстановили в партии [110] .
Организация агентурной сети поначалу поручалась лицам, обычно незнакомым со спецификой этой работы. Однако многие начинающие чекисты неплохо справлялись с вербовками. Если чекист оказывался способным создавать осведомительную сеть, его считали полезным работником и продвигали по службе. От непригодных к агентурной и следственной работе избавлялись.
110
ГАНО.
Среди секретного аппарата наблюдалась специализация. В августе 1919 г. ВЧК утвердила инструкцию агентам по наружному наблюдению секретно-оперативных отделов губчека. На эти должности назначались грамотные коммунисты, обладавшие умением расположить к себе собеседника, памятливые, расторопные, осторожные, настойчивые, обладающие крепким здоровьем и незапоминающейся внешностью. Агенты действовали в районах губернии и вели проверку неблагонадёжных лиц, на которых поступали компрометирующие сведения от осведомительной сети. Агенты в учреждениях осуществляли внутреннее наблюдение [111] . Так называемые информаторы набирались из проверенных коммунистов; они являлись фактически резидентами в районах, руководившими агентурной сетью и вербовавшими новых сотрудников.
111
Петров М.Н. "ВЧК-ОГПУ…", С. 59–60.
Для освещения лиц, интересовавших чекистов, из их окружения вербовались осведомители. Специфической и распространённой категорией осведомителей были так называемые «наседки» — внутрикамерные агенты, вербовавшиеся из среды заключённых (нередко их роль выполняли и не арестованные внештатные и штатные сотрудники). Видный партизан М.З. Белокобыльский, сексот Алтгубчека с февраля 1920 г., вскоре за провал переговоров с Г.Ф. Роговым попал — по обвинению в предательстве — в барнаульскую тюрьму, где успешно подвизался внутрикамерным агентом. Освободившись в 1921 г., он как завхоз ряда барнаульских учреждений продолжил работу по осведомлению ЧК: «… Результат работы был весьма блестящим, были изъяты все те документы, которые требовались для губчека… от губисполкома я получил в награду одну борчатку, пару пимов, пару перчаток и шапку». Потом под видом инструктора губземуправления он был «послан к бандитам в тайгу», а с мая 1922 г. в течение двух лет Белокобыльский работал секретным информатором Алтгуботдела ГПУ в районах [112] .
112
ЦХАФАК Ф п-5. Оп.2. Д.62. Л.15 об.
Значительный процент сексотов становился со временем штатными работниками органов ЧК. Характерным явлением для начала 1920-х гг. был переход не только с негласной работы на оперативную, но и обратный процесс, когда штатные чекисты уходили со службы и становились сексотами в том учреждении, где начинали работать. В дальнейшем такая практика была сужена как ведущая к расконспирации.
Сексоты были полностью зависимы от чекистов и выполняли любые задания. Помимо различных провокационных комбинаций, им поручались и «мокрые» дела. Начальник Бийского политбюро Н. Путекле осенью 1920 г. получил от руководства Алтгубчека указание «без шума» ликвидировать знаменитого партизанского командира И.Я. Третьяка — как якобы опасного заговорщика. Путекле поручил организацию убийства двум своим сотрудникам — оперативнику К.М. Петухову (бывшему сексоту Новониколаевской губчека) и сексоту Бушуеву по кличке «Власов», а непосредственным исполнителем должен был стать 20-летний бывший сексот, а затем уполномоченный по наружному наблюдению И.Г. Александров.
Но Бушуев сообщил о преступном приказе следователю губревтрибунала Печникову, а тот — в партийную инстанцию. В результате последовавшего скандала Бушуев отделался 10-суточным арестом и спешной переброской в Красноярск, а Путекле в ноябре 1920 г. был арестован и затем осуждён на 5 лет заключения за «пьянство, преступления по должности и дискредитирование советских работников». По его собственному признанию, будучи «выдвинут партией на роль карателя-палача, я грубел, терялись человеческие чувства; пробыв на этом посту два года, начал пить». Однако в заключении Путекле пробыл недолго и на осень 1921 г. служил в Омской губчека [113] .
113
Архив УФСБ по НСО. Д. п-2853. Л.111–112; ОСД УАДААК Ф р-2. Оп.7. Д. п-5215. Т,2, Л.82. Т.5. Л. 12,22,130–137; Гришаев В.Ф. "Дважды убитые" — Барнаул, 1999 С.42.
Работа осведомителей была не самой безопасной. В 1921 г. коммунисты Рубинской ячейки Мариинского уезда
114
Угреватое А.П. "Красный бандитизм…", С.80; РГАСПИ Ф 372 Оп.1. Д.394. Л.72.
Секреты агентурно-оперативной работы ревниво оберегались, и штатные работники ЧК платились привлечением к уголовной ответственности за допущенную болтливость. Например, уполномоченный транспортной ЧК П. Покровский-Васильев осенью 1920 г. сначала был арестован комендантом Иркутска за пьянство на конспиративной квартире. Арестованный пояснял: «Я ведь три ночи ходил с обыском и арестами, а потому перед обедом и выпил». Но, находясь в камере, чекист совершил новое преступление: объяснял арестованным разницу между уполномоченным и сексотом, «как с ними [сексотами] имеет связь уполномоченный и под каким видом они идут с обыском» (под видом почтальона и проч.)». Дело Покровского-Васильева в результате оказалось в производстве военного трибунала [115] .
115
ГАНО Ф. п-1, ОпД. Д.221. Л.5-13.
Мемуары негласных работников чекорганов Сибири — сексота Томской губчека В.Л. Ицковича и будущего разведчика-перебежчика Г.С. Агабекова (Арутюнова) — дают ценный материал о коррумпированности руководящих советских работников и конфликтах среди чекистского начальства. Ицкович сообщает о колоссальной коррупции связанных с уголовным миром руководителях томского угрозыска — «поголовного, вплоть до начальника Угрозыска, взяточничества, разврата, даже изнасилования подследственных» — и штаба ЧОН. В июне 1921 г. чекисты за злоупотребления по службе арестовали начальника томского угрозыска Н.Н. Павловского, а весной 1922 г. было арестовано 17 сотрудников угрозыска во главе с его начальником Макаровым. Известно, что часть тогдашних работников томской милиции входила в вооружённую банду грабителей.
Г.С. Агабеков, в 1921 г. работавший под легальным прикрытием заведующим отделом кадров тюменского губпродкома, сообщал, что узнал от агентуры, как «из Тюменской губернии вывезено 20000 пудов хлеба незаконным путём и что за это дело крупные взятки получили председатель Чека Студитов, председатель губисполкома и председатель губернского комитета партии. Я, конечно, доложил об этом своему непосредственному начальнику Бойко». Желавший подсидеть Студитова начальник Секретно-оперативного отдела И.С. Бойко «при очередном скандале со Студитовым намекнул о взятке. В ту же ночь по распоряжению Студитова был арестован Бойко, а заодно с ним и [его заместитель И.И.] Пльчак по обвинению в склоке и подрыве авторитета начальства». Затем чекисты были освобождены, а вызванный к Павлуновскому Студитов получил «изрядный нагоняй».
Факт ареста руководителей Секретно-оперативного отдела в доступных нам документах не отражён. Но о конфликте в руководстве губчека свидетельствует приказ П.И. Студитова от 10 сентября 1921 г., которым И.С. Бойко с И.И. Пльчаком были отстранены от должностей в связи с ревизией СОО, предпринятой, как подчеркнул предгубчека, по решению Тюменского губкома РКП(б).
Сведения о взяточничестве Студитова, секретаря Тюмгубкома С.П. Аггеева и главы губисполкома С.А. Новосёлова выглядят вполне достоверно, ибо архивные фонды пестрят фактами коррумпированности партийно-советской и чекистско-милицейской элиты. Выступая на общесибирской конференции в 1921 г., глава Сибревкома И.Н. Смирнов заявил: «… Хлеб расхищали все, начиная от комячеек и кончая губкомами». Далее он рассказал, как Ленин слал «свирепые телеграммы», требуя жестоких наказаний расхитителям. Узнав, что Иркутский губком тишком выделил тем, кому счёл нужным, 30 тыс. пудов хлеба, Смирнов для пресечения скандала был вынужден ехать в эту отдалённую губернию, там отдать виновных под трибунал «и для виду расстрелять», а в Москву сообщить, что хлеб-де был выдан «по распоряжению Сибревкома…» [116] .
116
Агабекое Г.С. "Секретный террор: Записки разведчика". — М, 1996 С. 51–53, Ларьков П.С, Чернова И.В., Войтович А.В. "Двести лет на страже порядка". — Томск, 2002. С.261; raichael.genealogia.ru/itskov.htm; ТОЦДНИ Ф.1. Оп.1. Д.216. Л.154 об. — 155 Д.276. Л.51; ГАНО. Ф п-1. Оп. З. Д.13. Л.5.