Непрощенные

Дроздов Анатолий Федорович

– Хватит одного? – спросил я. – Т-26, одиннадцать тонн…

– Это «Ворошиловец»! – хмыкнул он. – Дизель, 375 лошадиных сил. Наша «дура», как ты выразился, весит в полтора раза больше.

«Ворошиловец» не подвел: танк выдернул как морковку. Коля помог гусеницами, пригодилось и бревно. Пока мы возились, артиллеристы забросали убитых землей. Могилка была мелковатой, да и холмик – неуклюжим, но все ж не в чистом поле.

– Выдвигаемся к Жабинке! – сказал капитан, когда танк выбрался на шоссе. – Вы – впереди!

– Лучше мотоцикл с разведкой! – посоветовал я.

– Сам бы не догадался! –

хмыкнул он. – Откуда такой умный, сержант? Топай в танк и лейтенанту своему скажи, чтобы чуть впереди нас катился. Мотоцикл передай вон тому сержанту.

Поехали.

В башне натянул на голову шлем. Мы сняли их с убитых. Коля хмурился, но я приказал. Приложиться головой к броне при торможении или попадании снаряда – удовольствие малое. К тому же в танке переговорное устройство без шлемофонов не работает. Мертвым без нужды, нам пригодится. Нас ждало сражение. «Дуры», что тащились за нами, для второстепенных задач не выделяют.

* * *

Хотелось есть. Утром Ильяс отказался от завтрака, теперь жалел. Есть рядом с человеком, которого собираешься убить, неправильно. С врагом хлеб не преломляют… Да и ночью сплоховал. Начал думать, правильно ли это – резать спящего. Потом за штык взялся, а руки будто держит кто… Пока набирался решимости, проснулся мехвод, затею пришлось отложить, а потом и оставить. Еще сон этот бестолковый. Горы, небо синее, отец весь седой на пороге дома, мать в огороде бабушке помогает. Понимаешь, что все это ушло, нет их, а проснуться не можешь – будто мешает что-то. И почему-то не хочется просыпаться. Он заходит в дом, а там простокваша холодная на столе, свежий бабушкин хлеб… Отец протягивает нож, чтоб мяса отрезать, и вдруг вместо ножа – штык с окровавленным лезвием. С остро заточенного кончика кровь капает. «Твоя кровь, сыночек!» – говорит отец. Внезапно стена валится, рассыпаясь на кирпичи, и в дом въезжает танк. В люке торчит рыжий, стреляет из автомата, орет: «Они прорвались!» Кто?! Куда? А вокруг уже никого – ни родителей, ни гор, ни бабушкиного дома. Только поле, поросшее пшеницей, и он посреди. Почва под ногами зыбкая, его тянет в трясину. Изо всех сил пробует вытащить сапоги, но не получается. Земля с чавканьем засасывает к себе, а за спиной гул, траки лязгают, моторы гудят. И лупят в спину – из орудий лупят. Чувствуешь, как снаряд летит, ход набирает. Сейчас врежется в тело, разнесет его в атомы…

Проснулся Ильяс в поту и, похоже, кричал даже… Вещим оказался сон. Расстрелянные танкисты, шлем с покойника, мокрый от росы… Ильясу не хотелось его надевать, но сержант глянул зло; возражения застряли в горле.

Ильяс встал и откинул люк. Сержант возник рядом. «Станет воспитывать – врежу!» – подумал Ильяс, наполняясь ненавистью. Рыжий, однако, ничего не сказал. Оглянулся на ползущие за танком тягачи, глянул вперед и засвистел. «Комбат – батяня, батяня – комбат…» – различил Ильяс. Выбрал песню, сапог! Лучше бы про негра…

К счастью, слушать пришлось недолго. Дорогу колонне преградил грузовик, вставший поперек гравийки, по сторонам его застыли люди с автоматами наперевес, в кузове виднелся пулеметчик. Петлицы военных были зеленого цвета, как и верх их фуражек. Пограничники?

– Заградотряд! – прокомментировал

рыжий. – Быстро работают! Доложись, лейтенант! Представься, предъяви удостоверение личности. Не тушуйся: у нас все путем!

Пришлось подчиниться.

– Двадцать вторая – там! – Командир заградотряда указал на проселок, убегавший влево от гравийки. – Гаубицы пойдут дальше. Поспешайте, младший лейтенант!

В голосе пограничника скользнула презрительная нотка. «Думает, мы дезертиры! – догадался Ильяс. – Да знал бы ты! Сам-то почему здесь? Граница за спиной…» Спорить, однако, не тянуло. Ильяс козырнул и побежал к танку. Сержант, видимо, все слышал. Ильяс не успел заскочить в люк, как мотор рыкнул, и Т-26, развернувшись на гусенице, сполз на проселок.

– Значит, так, Илья! – наклонился к уху сержант. – По прибытию представься первому же офицеру. Вернее, командиру. Офицеры в их представлении за белых воевали. Командир отправит к начальству, тот скажет, что делать. Вот и все. Армия – дело простое.

– Вдруг станут расспрашивать? Я не знаю, кто я и откуда!

– Курсант говорил: проводил у них развод, значит, из учебной роты. Должность – командир взвода, с твоим кубиком выше никак. Ничего мудреного…

В расположение дивизии они влетели на скорости. Мехвод не заметил замаскированные в лесу танки и едва не врезался в ближний. Затормозил в последний момент. Происшествие не осталось незамеченным. Послышался мат, и к Т-26 подбежал человек в синем комбинезоне. На петлицах под расстегнутым воротом виднелись «шпалы».

– Капитан! – шепнул Ильясу сержант. – Не дрейфь, лейтенант! Будет орать – молчи и ешь глазами начальство.

– Кто такие? – бушевал капитан.

Ильяс соскочил на землю и представился.

– Какая, на хрен, учебная рота?

– Из военного городка.

– Разбомбили же вас!

– Мы выбрались. И танк спасли, – рыжий возник как из-под земли и выглядел обиженным. «Придуривается!» – понял Ильяс.

– В учебках не было Т-26!

– Этот по дороге нашли – в болоте сидел, – пояснил сержант. – Артиллеристы помогли вытащить. Это наш третий танк, товарищ капитан! Прежние два сгорели.

– Вояки, – хмыкнул капитан.

– Мы подбили пятерых немцев, из них троих сожгли, – спокойно продолжил сержант. – Три «тридцатьпятки» и две двойки.

– Правда? – Капитан впился глазами в Ильяса. Тот молча кивнул.

– Ладно! – Капитан успокоился. – Воевал раньше, сержант?

– В Испании.

– Хм… Неплохо. У меня сплошь молодежь. Опытных еще перед войной растащили по другим дивизиям. Командиров некомплект, взводами сержанты командуют. Вовремя вы. Лейтенант, примите взвод у Фирсанова! Идем, введу в обстановку!..

Рыжий встретил Ильяса на обратном пути.

– Наступление, – сказал Ильяс.

– Знаю.

– Откуда? – Ильяс подивился его спокойствию.

– Солдатский телеграф. В штабе фронта приказали нанести контрудар. Они там до сих пор считают, что мы немцев стальным катком… Попрем в лобовую.

– Капитан сказал: перед нами три немецких дивизии, из которых две танковые. Командует Гудериан! Да он нас!..

– Спокойно, Илюха! – Рыжий оглянулся по сторонам. – Действуй, как вчера договорились. Прорвемся! Я все ж ротой командовал…