Неравная игра

Пирсон Кит А.

Объяснение только одно: у него есть информатор в редакции.

— Боже мой!

Данное умозаключение порождает дальнейшие вопросы. Является ли инициатором проверки моих звонков непосредственно Тим? Иными словами, не потребовал ли так называемый Таллиман оказания ответной услуги?

В третий раз перечитываю сообщение. Имя отправителя скрыто, однако в конце текста указывается анонимный абонентский ящик. По опыту мне известно, что установить владельца такого адреса практически невозможно.

— Привет, пупсик! —

раздается вдруг голос Клемента.

От неожиданности чуть не роняю телефон.

— Черт! Вы меня напугали!

— Извини. Ты в порядке?

— Вообще-то нет.

— Я тоже. Мне пришлось оставить половину завтрака.

— Ах, какой ужас! — взрываюсь я.

— Еще какой! Может, ломанемся к тебе? По пути ты все и выложишь.

Без всяких подсказок великан наклоняется и подхватывает мою картонку. Я уже начинаю усваивать, что Клемент обладает способностью в одно мгновение переходить из режима бесчувственного засранца в режим джентльмена.

— Спасибо.

Мы идем к подземке, и я описываю ему сцену в кабинете Дэймона, а затем сообщаю про полученное буквально через пару минут после выхода из редакции предупреждение.

— Ну теперь-то, пупсик, ты признаешь?

— Что признаю?

— Ты ведь решила, будто я заливаю тебе про «Клоуторн».

— Вовсе нет.

— Да ладно тебе, — фыркает Клемент. — Ты подумала, что это какая-то шутка и что я только нагоняю страху.

— Что ж, угрозу я, пожалуй, действительно недооценила.

— Вот-вот.

— Но это же вмешательство в мои личные дела! У меня такое чувство, будто надо мной надругались!

— Я еще раз повторяю: ты связалась не с какими-то бойскаутами. У этих козлов глаза и уши повсюду.

— Как выясняется.

— Впрочем, коли речь зашла об угрозах, могло быть и хуже, — философски замечает Клемент.

— Хуже? Да меня шантажируют, изводят угрозами, и в этом замешан кто-то из «Дейли стандарт»! Как еще могло быть хуже?

— Заткнуть рот болтуну способов уйма. Они могли схватить тебя прямо на улице, отвезти в местечко потише да отрезать тебе ржавой бритвой соски.

Не знаю, способны ли женские груди физически содрогаться, но мои как будто пытаются.

— Бред! Клемент, вы пересмотрели фильмов про мафию.

— Ну да, точно.

— Ладно, общий посыл мне понятен, тут уж никуда не денешься. Вопрос в том, что нам делать дальше?

— Это уж тебе решать. Если хочешь, тебе предлагают легкий способ отступиться.

На первый взгляд, почему бы и нет — можно взять и отослать чертов блокнот и на следующей неделе как ни в чем не бывало вернуться в газету. И все же я действительно начинаю осознавать, что Клемент отнюдь не преувеличивал риски расследования деятельности «Клоуторна». А с ростом риска автоматически возрастает и потенциальная награда за разоблачение причастных к деятельности клуба — в том числе и его члена в «Дейли стандарт».

— Вот

только если я верну им блокнот, на этом дело не закончится, так ведь? За мной постоянно будут следить, и мне придется жить под угрозой увольнения за малейшую провинность. И это при условии, что я вообще вернусь на работу.

— Насколько я могу судить, какое-то время у тебя есть, если уж тебе хочется продолжать копать. Даже если ты отправишь блокнот сегодня, его получат, самое раннее, в понедельник.

Пожалуй, он прав. В моем распоряжении целых трое суток, и терять уже нечего. По крайней мере, отвлекусь от тягостных раздумий о грядущем увольнении.

— Клемент, у вас есть какие-то планы на выходные?

— Я уже давным-давно не строю планов.

— Вот и прекрасно. Как насчет присоединиться ко мне в старом добром журналистском расследовании?

— На какой-то его стадии предполагается распитие спиртных напитков?

— Почти наверняка!

— Ну тогда я в деле.

Чуть более чем через час после выхода из дома мы снова возвращаемся на станцию «Килберн» и направляемся обратно на квартиру, несмотря на причитания Клемента о незавершенном завтраке.

— Дальше по улице есть кафе. Я угощу вас яичницей с чипсами, как только мы определимся с планами.

— Если дойду, — бурчит он.

Дома за отсутствием завтрака завариваю ему чай, для верности добавив пару шоколадных печенюшек. Зверь на какое-то время умиротворен, и мы перебираемся в гостиную.

— Ты собиралась позвонить той цыпе — Стейси вроде?

— Да, но сначала нужно продумать, что ей сказать. Совершенно незачем впутывать ее в эту историю, и лишний раз упоминать «Клоуторн» не хотелось бы.

— При условии, что ее старик состоял в клубе.

— Я уже проверила. Во всем Лондоне никого другого с фамилией Нитеркотт попросту нет. Это должен быть он.

— Допустим. И что в нем такого интересного?

— Самоубийство.

— Так.

— В общем, я задумалась над обстоятельствами и полагаю, Стейси задавалась тем же вопросом, что и я: зачем самоубийце из центра Лондона проделывать путь в двадцать пять километров до путепровода и сводить счеты с жизнью именно там? Почему не остаться дома и не проглотить пузырек каких-нибудь колес? Или, как вариант, он мог прогуляться пять минут до станции подземки и броситься под колеса поезда.

— То есть ты предполагаешь, что это было вовсе не самоубийство?

— У нас есть способ проверить, был ли у него мотив для самоубийства.

Достаю из сумочки блокнот и отыскиваю запись, относящуюся, как я надеюсь, к Лэнсу Нитеркотту.

— Ноль услуг в колонке «оказано» и две — в «получено». Вполне может быть, что от него стали требовать выплаты долга и поэтому-то он и начал пить. По словам Стейси, с работой у отца не очень ладилось — а значит, оказать ответные услуги не было возможности.