Неравная игра

Пирсон Кит А.

— Уровень холестерина у вас наверняка зашкаливает.

— Чего-чего уровень? — хмурится он.

— Вы не знаете, что такое холестерин?

— А должен?

— Если не хотите отдать концы от сердечного приступа на следующей неделе, тогда да, лучше знать.

— За меня, пупсик, не беспокойся, я — бессмертный.

— Точно так же думал один мой друг, Эрик, и не далее чем полгода назад я присутствовала на его похоронах.

— Может, двинем? — предлагает Клемент,

уводя разговор в сторону от своего нездорового образа жизни. Как это типично для мужчин.

— Да, пожалуй, пока вас не хватил удар.

Покидаем кафе и направляемся к станции подземки.

Я с трудом подлаживаюсь под шаг великана.

— Вы идете так быстро, чтобы доказать, что здоровы? — пыхчу я.

— Не, просто не терпится добраться.

Забег завершается на платформе линии Бейкерлоо.

Ехать всего две станции, и через пятнадцать минут мы выходим из павильона «Южного Кенсингтона».

— Далеко? — осведомляется великан.

— Если пойдем нормальным шагом, меньше десяти минут.

Мы направляемся в сторону Сидней-стрит, и я, пользуясь случаем, принимаюсь расспрашивать Клемента.

— Раз уж теперь вы столько обо мне знаете, может, пооткровенничаете в ответ?

— Что-то не секу, о чем ты.

— Хм, я практически ничего о вас не знаю.

— И что же ты хочешь знать?

— Вы женаты или нет? А дети у вас есть?

— Я холост. Детей нет.

— Думаете обзаводиться семьей?

— Уже нет, но когда-то пытался. Думаю, пупсик, для меня этот поезд ушел.

— Вовсе не обязательно. В наше время от мысли о потомстве отказываются гораздо позже. У меня есть подруги за сорок с небольшим, и они обзавелись семьями совсем недавно.

— А сама-то как?

— Для меня-то точно поздно. Мой биологический будильник уже прозвенел. Но у мужчин-то по-другому, верно? Вы можете сеять свое семя еще парочку десятилетий.

— Ага, особенно если ты Мик Джаггер.

— Это точно, — смеюсь я. — Кстати, раз мы затронули эту тему, какая музыка вам нравится?

— Любая, кроме того дерьма, что нынче крутят по радио.

— Ужас, правда? Если и есть что-то положительное в моем увольнении из «Дейли стандарт», так это то, что больше не придется слушать в комнате отдыха отстойную музыку коллег.

— Так плохо?

— Клемент, они же еще практически дети, у них не выработался вкус. Я как-то поболтала о музыке с одним пареньком, Арчи, и к слову упомянула Пола Янга. Так он даже не знал, кто это такой, — представляете?

— А кто это?

— Арчи?

— Не, Пол Янг.

Я так и останавливаюсь как вкопанная.

— Простите, вы только что спросили меня, кто такой Пол Янг? Да он же пять

раз попадал в первую десятку хит-парадов!

— Никогда не слышал про этого чувака.

— Да бросьте, Клемент! — смеюсь я. — Как же можно было не слышать о Поле Янге? В восьмидесятых он был суперзвездой.

— Вот честно, пупсик, мне ничего не говорит его имя.

— Ладно, а как насчет Ховарда Джонса или Ника Кершоу? Уж о них-то вы слышали?

— Да тоже как-то мимо меня прошли.

— Боже, ваша юность прошла в амишской общине?

— Типа того.

Я только и закатываю глаза, и мы идем дальше. Пару минут спустя сворачиваем на Сидней-стрит.

— Нам до конца улицы, — сообщаю я.

О чем я совершенно не задумывалась в плане предстоящего визита, так это о реакции Стейси на участие в разговоре моего товарища.

— Не поймите меня превратно, Клемент, но, может, вам лучше подождать снаружи?

— Это почему же?

— Нам выпала одна-единственная возможность разговорить Стейси, и я опасаюсь, что при вас она не станет откровенничать.

— А ты знаешь, о чем будешь ее спрашивать?

— Просто буду действовать по ситуации.

— Ладно, так и быть, поторчу снаружи, только не пропадай на весь день. Вам, телочкам, только дай потрепаться, потом не остановить.

— О, так я уже телочка? Это повышение?

— Так, все! — В его глазах мелькает озорная искра. — Проваливай!

Не желая поощрять его сквернословие, прячу ухмылку и ограничиваюсь обещанием:

— Я недолго.

Стейси прямо с порога заявляет, что у нее только пятнадцать минут, и снова проводит меня на кухню, на сей раз без предложений напитков и дежурных любезностей.

Мы садимся за стол. Со столь ограниченным сроком мне необходимо строго держаться золотой середины между деликатностью и ясностью.

— Я понимаю, Стейси, у вас мало времени, так что сразу к делу. В одном моем расследовании всплыло имя вашего отца.

— Что за расследование?

— В данный момент это не имеет значения. Важно то, что у меня возникли кое-какие вопросы касательно самоубийства Лэнса Нитеркотта.

— Продолжайте.

— Знаю, что вам нелегко, но не показалось ли вам странным, что ради самоубийства он поехал на машине в такую даль, к этому путепроводу?

— Он не поехал. Машину он продал еще за несколько месяцев до того, все равно из-за постоянного пьянства не мог садиться за руль.

— Ах, вот оно как. Как же он туда добрался? И, коли на то пошло, почему он вообще выбрал такой способ для сведения счетов с жизнью, если можно было придумать что-нибудь попроще и поближе к дому?