Неравный бой 2

Баренберг Александр

Одно из важнейших дел, которое мы провернули при подготовке к первому полету – это постройка опытной установки для получения, собственно, главного рабочего тела – водорода. Вообще-то вокруг нас его полно, в той же воде, например, но попробуй его оттуда извлечь! К чести Университета, эту задачу он решил почти самостоятельно, основываясь на своих наработках, я лишь задал общее направление работы. После некоторого колебания, выбрали метод конверсии метана с водяным паром при тысячеградусной температуре, хотя добыча исходного газа была связана с немалыми трудностями. Около Ленинска месторождений природного газа не имелось, поэтому для опытного производства пришлось везти его сжатым в баллонах десятками рейсов транспортных велокрылов за сотню километров отсюда, из ближайшего источника.

Зато около Склада месторождение нашлось. Это и решило дело, ведь основное производство будет развернуто там…

А через три дня после этого визита руководства Коммуны состоялся первый испытательный полет нашего «Коршуна» – так назвали опытный самолет. Пилотом, естественно, выступал я. Вялых возражений представителя Штаба по данному поводу даже слушать не стал – ни у одного из курсантов нашей недавно созданной летной школы и близко еще не имелось потребных навыков. Так что, когда ранним утром на тщательно утрамбованное поле возле ангаров выкатили полностью собранный и успешно прошедший накануне стендовые запуски двигателя аппарат, я уверенно и с полным на то правом, занял место в кабине. Лобового стекла мы не предусмотрели, поэтому я гордо напялил на глаза позаимствованные из туристического горнолыжные очки. Давление потока будет заметно выше, чем на тихоходном велокрыле, так что лишними очки явно не будут.

Завел движок. Низкооборотный, что позволяло обойтись без усложняющего дело редуктора, дизель весело затарахтел за спиной. Поплевав через плечо, плавно двинул вперед сектор газа, хитрым образом соединенный с регулятором дросселя. Шум раскрутившегося винта дополнил громкий треск дизеля и самолетик, все ускоряясь, побежал вперед. Метров через тридцать достиг, если судить по кустарно изготовленному измерителю скорости, двадцати километров в час и я пятой точкой почувствовал, что аэроплан готов к отрыву. Легкое, почти незаметное движение ручкой управления на себя – и мы в воздухе. Эра моторизованной авиации на данной, отдельно взятой планетке, началась!

На первый раз, как и положено, ограничился «коробочкой» вокруг полосы. На разворотах на управление особо старался не налегать, чутко прислушиваясь к издаваемым конструкцией звукам. Не раздастся ли где-нибудь предательский треск? Но нет, самолетик вел себя великолепно, послушно следуя за осторожными движениями ручки. Сел, выключил движок. Пробег оказался чуть длиннее разбега, около сорока метров. Не страшно, примерно на это мы и рассчитывали.

В следующие дни уже испытывал аппарат по полной программе. Фигуры пилотажа, скорости по высотам, потолок и вооружение. Маневрировал самолет хорошо. На резких виражах даже у тренированного реактивными истребителями меня темнело в глазах от перегрузок, а аппарату хоть бы хны. С вертикальным маневрированием было похуже – все таки тяговооруженность маловата. Но петли и иммельман выполнялись на ура даже при полной нагрузке. А вот бочки «Коршун» крутил совсем медленно – сказывалась полуторная плотность атмосферы, создававшая сильное сопротивление при поперечном движении крыльев. Но в целом, я был крайне доволен.

В одном из последних запланированных полетов, уже после внесения некоторых улучшений в конструкцию, выполнял полет на проверку максимальной дальности. Вооружения, кроме пулемета, не брал. Уже навернул три широких, километров тридцать в диаметре, круга вокруг Ленинска, когда заметил над лесом знакомый силуэт с перепончатыми крыльями. Размером примерно в мой самолет. Ящер тоже заметил меня, но почему-то не стремился свести более близкое знакомство. Наверное, испугался непривычного грохота дизеля со снятым, для экономии веса, глушителем и зловещего шипения отбрасываемого быстро вращающимся винтом воздуха. Наоборот, он постарался сразу встать на противоположный моему движению курс. Но я уже загорелся желанием испытать машину в реальном сражении. Так что уйти чудищу не удалось – по максимальной скорости самолет крыл его почти вдвое.

На самом деле, все закончилось как-то слишком быстро и буднично, совсем не соответствуя охватившему меня охотничьему азарту. Догнал улепетывавшего со всех крыльев ящера, пристроился ему в хвост, сбросив газ. И в упор всадил

в когтистое тело короткую очередь из пулемета. Птеродактиль, не возражая, сразу же рухнул в лес. Вот и все, собственно. Но, так или иначе, это первый бой «Коршуна», посему вечером надо будет хорошенько отметить. И, заодно, окончание летных испытаний тоже…

Глава 20

Условный сигнал от северо-западного передового поста, защищавшего воздушное пространство вокруг русской столицы, поступил по недавно проложенной телеграфной линии вскоре после обеда. Означать он мог только одно – к Ленинску приближается вражеский дирижабль. Я в это время, набив желудок, лениво просматривал еще раз, на предмет наличия ошибок и невнятных мест, свеженаписанное мной же руководство по летной эксплуатации истребителя-бомбардировщика типа «Коршун». Этот самый истребитель-бомбардировщик, правда, пока имелся только в единственном экземпляре, однако прошел испытания и уже запущен в массовое производство. То есть, заложен второй планер и заказаны некоторые детали для еще трех. Увы, но это максимальный темп, который может обеспечить местная промышленность. Однако данная неспешность давала мне время подготовить нужное количество пилотов, так как по понятным причинам, летать одновременно на нескольких машинах я никак не мог.

Услышав новость, сообщенную учащенно дышавшим посыльным, со всех ног прибежавшим из комнаты связи, сразу же распорядился узнать, готов ли наш единственный перехватчик к вылету. По идее, после объявления тревоги, дежурившие на поле техники должны были заправить машину топливом и подвесить вооружение. Это следовало из утвержденной мной три дня назад инструкции. Однако учебных тревог я еще не проводил – не хватало времени. Так что лучше проследить за выполнением.

Распорядившись, побежал в комнату связи. Прибыл туда как раз вовремя – радисты-телеграфисты штаба закончили расшифровывать развернутую телеграмму с точным временем пролета и направлением движения, полученную вслед за первой. Да, дирижабль шел на столицу, расположенную примерно в пяти километрах от нашего полигона. Наконец-то немцы разродились местью за наши последние художества. Что-то многовато времени у них это заняло, мы ожидали налет раньше…

Офицер разведки, прикомандированный к полигону, тем временем уже проложил на висевшей около телеграфного аппарата подробной карте окрестностей маршрут движения вражеского корабля. Я прикинул варианты перехвата. Получалось, что можно особо не торопиться – времени вполне хватит взлететь и встретить противника на достаточном удалении от Ленинска. Тем не менее, задерживаться в штабе не стал, а, нанеся отметки на карту в своем планшете, побежал к самолету.

Дежуривший у машины техник доложил о готовности к взлету. По древней летной традиции, не доверяя докладу, в темпе осмотрел самолет лично. Вроде все в порядке, ракеты и бомбы подвешены. Вскочил в кабину, пристегнулся и завел движок. Аппарат уже был вытащен прямо на полосу, поэтому, выждав минуту для достаточного прогрева двигателя, дал газ и через несколько секунд оказался в воздухе. С набором высоты развернулся к западу и пошел наперерез врагу, еще невидимому за близким горизонтом. Первая часть моего маршрута пролегала в видимости Ленинска, и я пронаблюдал в бинокль, как с расположенной на его северной окраине базы стартует дежурная эскадрилья «ангелов». По согласованному недавно плану, они должны будут подстраховать меня на случай неудачи. Поэтому включать ракетные ускорители не спешили, а медленно набирали высоту «традиционным» способом. Включат, если потребуется…

Ленинск исчез за горизонтом, а я взял чуть правее. Если расчеты верны, вот-вот из-за верхушек деревьев должен показаться знакомый сигарообразный силуэт. Однако секунды шли, а он все не появлялся. Это меня насторожило, ведь самолет уже пересек расчетную линию его движения. Стал закладывать плавные виражи, чтобы увеличить поле обзора, частично перекрытое расположенным сверху крылом. Хотя дирижабль, судя по докладу наблюдателей, шел почти на бреющем, что обычно было несвойственно немцам. Опять изменили тактику?