Неразгаданный монарх
Шрифт:
Сказав это, Кутайсов застыл в такой комически-испуганной позе, что Нелидова не выдержала и громко расхохоталась.
Великий князь тоже присоединился к ней и, оборачиваясь к Кутайсову, промолвил:
— Что, брат Иван? Нарвался? Попал впросак? Вот ты на будущее и помни: «Легче на поворотах, а то из саней вывалиться можно!»
Нелидова воспользовалась тем, что великий князь обернулся к Кутайсову, и, поспешив сорвать с дерева застрявшую рубашку, мигом одела ее, в один прыжок подскочила к берегу, где было разложено ее платье, и не прошло двух-трех минут, как она уже стояла пред великим князем совершенно одетая.
— А теперь,
Павел Петрович под впечатлением этого мгновенного превращения не сразу ответил.
Не дожидаясь его разрешения, Нелидова быстро подскочила к привязанной в кустах лошади, отвязала ее, мигом вскочила на седло, дала поводья и подъехала к великому князю, по военному прикладывая руку к соломенной шляпе, как бы отдавая честь.
Но Павел Петрович быстро подошел к ней и, схватив лошадь за поводья, сказал:
— Подождите! Вы не двинетесь отсюда с места до тех пор, пока не дадите слова, подкрепленного честным рукобитием, стать отныне моим добрым другом, готовым по первому зову явиться для наглядного доказательства своей преданности. Вы поняли меня? Можете ли вы дать мне такой обет, спрашиваю я вас?
Нелидова с силой ударила по протянутой ей руке великого князя и страстно воскликнула:
— Я уже давно дала этот обет, ваше высочество! Неужели вы до сих пор не разглядели этого? Господи, но ведь у меня такое глупое, слабое сердце, ведь я совершенно не умею скрывать свои чувства, а под влиянием их я готова безрассудно…
Она не кончила фразы и вдруг с силой хлестнула лошадь, так что последняя сразу взяла с места карьером и быстро умчала Нелидову «за пределы досягаемости»: Однако, пред тем как окончательно скрыться за опушкой леса, Нелидова еще раз обернулась и посмотрела на великого князя таким необузданно-страстным, таким манящим и многообещающим взглядом, что это в соединении с ее последними словами произвело на него сильное впечатление.
— Так ты и в самом деле считаешь Нелидову очень уродливой? — спросил он Кутайсова после долгого задумчивого молчания.
— Нелидову считает уродливой весь двор, ваше высочество, и я повторял это мнение просто с чужих слов. До сих пор мне не приходилось внимательнее приглядываться к ней. Конечно, и теперь я не могу назвать ее красивой, но разве красота — непременное достоинство человека? Статуи бывают очень красивыми, но они внушают какое-то холодное, боязливое восхищение, тогда как человеку свойственно стремиться к горячей, кипящей огненным ключом жизни. Ведь женское лицо — это, ваше высочество, нечто вроде вывески на лавочке. Конечно, покупателя заманивает нарядная, многообещающая вывеска, а скромная, серенькая надпись может заставить пройти мимо. Но вывеска — это еще не все; самое важное — качество товара. И как часто бывает, что нарядная вывеска таит за собой гнилой, испорченный товар, а простенькая — первоклассные продукты! Сегодня, ваше высочество, случай позволил нам войти в ту лавочку, которой мы прежде из-за ее скромной вывески не замечали. Мы видели разложенный там товар: он самого первого качества! В таком случае, да здравствует уродство!
— Ты прав, Иван, — тепло сказал Павел Петрович, — и недаром я отношусь к тебе с полной симпатией. Да, скромная, серенькая вывеска, именуемая человеческим лицом, ровно ничего не доказывает. Разве меня не называют самым некрасивым
— Боже мой, — с нескрываемой иронией ответил Кутайсов, — но разве можно сравнивать ее высочество с Нелидовой? Хотя я и не имею основания заступаться за ее высочество, но, с одной стороны, для такого ничтожного создания, как я, уже и то большая честь, если такая высокая особа на каждом шагу выказывает ему свою симпатию, а с другой — справедливость прежде всего! И я должен почтительнейше заметить вашему высочеству, что у ее высочества вашей супруги имеются необычайные преимущества пред Нелидовой. Взять хотя бы плодовитость ее высочества! В такой короткий срок подарить государству и династии столько здоровых, прекрасных детей!
Когда Кутайсов защищал своих недругов, то им это всегда дорого обходилось. Так и теперь он умышленно ударил Павла Петровича по его больному месту: великого князя крайне возмущала плодовитость супруги, он находил, что это даже неприлично для принца, и напоминание о его многочадности способно было наивернейшим образом усилить в нем глухо таившееся недоброе чувство к супруге. Кутайсов достиг своей цели и сразу вывел великого князя из благодушного настроения.
— Ну к чему ты портишь мне настроение? — с досадой воскликнул он. — Плодовитость? Ну да пусть сапожники да портные радуются плодовитости жен, но в глазах государя это вовсе не особенная добродетель. Я очень аккуратен, но излишняя регулярность и правильность жизни угнетает меня, а регулярность в плодовитости особенно… Нет, чтобы черт побрал плодовитую красоту! Я в тысячу раз предпочитаю бесплодное уродство!
Павел Петрович опять задумался и медленно пошел из леса.
Кутайсов двинулся за ним следом и при этом сказал:
— Да, Нелидова в высшей степени подходит для того, чтобы развлечь ваше высочество в этой скучной жизни. Она умна, но не холодным, строгим, добродетельным умом, а умом острым, блестящим, словно фейерверк. Правда, она некрасива, но у некрасивых имеется то преимущество пред красавицами, что первые хорошеют с годами, а последние — дурнеют. Так что же, смею я передать Нелидовой, что ваше высочество не остались слепыми к ее прелестям? — спросил Кутайсов.
Великий князь подумал, а затем ответил:
— Хорошо, Иван, поручаю тебе ведение переговоров. Мне хотелось бы, чтобы все это произошло поскорее.
— О, Нелидова не из таких, которые начнут ломаться и ставить свои условия. Мне кажется, она искренне любит ваше высочество, и теперь, когда мне многое стало ясно, я припоминаю, что она с первого момента своего появления при дворе выказывала живейшую симпатию и влечение к вашему высочеству.
Павел Петрович при этих словах поднял голову и оживленно спросил: