Нереал
Шрифт:
— Во-вторых, чеши в газетный киоск и купи всю желтую прессу на потусторонние темы, какую только увидишь.
— И порнуху? — Игорь не поверил ушам, но это было и не обязательно.
— На потусторонние! Выполняй. И сразу же — ко мне. Я скажу дежурному, чтобы сразу пропустил.
Пока Игорь закупал газеты и брошюры, Вася позвонил Башариным, убедился, что отец семейства так и не появлялся, позвонил в офис “Гербалайфа”, выяснил, что работничка там не видели, и связался наконец с Борисом Жуковым — тем самым соседом Башариных, с которым
Жена Башарина утверждала, что если кто и знает секреты непутевого муженька — так только Борька, вечный башаринский прихлебатель и заступник. Но, возможно, знает, да не выдаст.
И она оказалась права. Борис не говорил, а блеял в трубку. Его послушать — так впервые с сотворения мира ступала по земле такая кристально чистая личность, как Валентин Башарин. И эту чушь он нес не совсем с перепугу. Очевидно, Жуков действительно считал Башарина образцом настоящего и крутого мужика. В отличие от жены...
Вася не был ясновидцем, однако, не кладя трубки, представил себе этого Жукова въяве. Если Башарин — высокий, крупный, с резкой, хотя и малоподвижной физиономией, так Жуков непременно должен быть маленьким, хилым, со скошенным подбородком. Он просто обязан смотреть на Башарина снизу вверх, верить во все истории о победах над женщинами, с благоговением приносить кумиру пиво... тьфу!
Очевидно, общение с. Игорем не прошло для Васи даром — его тоже занесло.
Потом он, имея под рукой список из шести номеров, обзвонил башаринскую родню и всем вежливо, но строго предложил: при появлении беглеца звонить следователю Горчакову! В его же, Башарина, интересах!
А потом появился стажер Уфимский.
— Маньяк вынырнул на Малой Артиллерийской!
— Люсеньки домогался?
— Люсеньки!
— Чует мое сердце, ловим мы клиента для дурдома, — сказал Вася.
Малая Артиллерийская была тут же, за углом, подальше высунуться из окна Васиного кабинета — и как раз увидишь. Значит, Башарин окончательно спятил. Гонять баб возле самой районной ментовки — это уже чересчур.
— А не хочешь ли знать, почему его не поймали? — спросил Уфимский.
— Хочу
— Он удрал с такой скоростью, что обогнал троллейбус!
— Обогнал троллейбус?..
— Да! 1уть свидетели.
Башарин не может обгонять троллейбусы, подумал Вася, Башарин уронил себе на левую ногу банку с краской и основательно хромает. Об этом следовало вспомнить еще при его нападении на Люсеньку номер два, когда он тоже сбежал с места происшествия.
Похоже, в него действительно кто-то вселился!
Или же это двойник. То есть — случайность, возведенная в степень, но вполне реальная. Стоп! Может ли человек быть настолько похож на другого человека, чтобы иметь
Вася позвонил супруге Башарина и спросил — есть ли в гардеробе беглеца черная рубаха из шелковистой ткани, и вообще — не имеет ли он обыкновения носить такие рубахи распахнутыми до пупа?
— Имел — когда супермена из себя корчил! И дура я была, что попалась! — отвечала супруга.
Черная рубаха была сношена несколько лет назад — от четырех до шести — и пущена на тряпки. Другой не покупалось — потому как незачем. Даже джинсовой. Башарин не дискотечный мальчишка, чтобы носить такие рубахи.
— Но если кто-то из его шлюх подарил ему другую, за это я не отвечаю! — вдруг осенило башаринскую супругу.
— А сапоги типа “казаки”?
— Сапоги еще живы, — отвечала супруга. — Он их на работе держит, они уже краской заляпаны.
— А черные штаны типа джинсы, в обтяжку?
— Штаны в обтяжку?.. — — женщина расхохоталась. — Носил, носил, супермен гороховый! Они на нем трещали
— Больше не носит?
— Куда ему! Там уже пузо вовсю прет! — Конечно, супруге было виднее...
На чем и расстались.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
КАК МЫ С ВАСЬКОЙ ИСКАЛИ МАГА-ТЕОРЕТИКА, А НАПОРОЛИСЬ НА ПОЛТЕРГЕЙСТ
Вообще-то совесть у меня есть. Когда я увидел, как Мымра Геннадьевна сопровождает Ваську на трамвай, я заподозрил неладное. И понял, что на всякий случай нужно извиниться.
Васькин голос в телефонной трубке был до такой степени злобен, что истина стала проясняться передо мной, как изображение на пластинке “Полароида”. Но до последней секунды мне почему-то не верилось, что Мымра Геннадьевна выложила ему все, что думает о причине моего ухода из шестнадцатой школы.
Оставалось только надеяться на Васькин здравый смысл.
Дежурный действительно был предупрежден о моем приходе. Он с интересом посмотрел на сноп газет, торчавших из моей фотосумки. Уложить их туда я не мог — там у меня все впритирку, и они вылезали сбоку вверх самым лихим образом.
Я постучал в кабинет и вошел, всем видом стараясь явить полнейшее и безупречное раскаяние, какое только подобает индивидууму, снискавшему немилость следователя угрозыска...
— Входи, входи! — мрачно пригласил Васька. — Насильник печального образа!.. Давай, сексуальный маньяк, колись!
— Чего мне колоться? — я вложил в голос всю убедительность, на какую только был способен. — Ничего же не было!
— Не заставляй меня пускать в ход мой блистательный профессионализм, — впрочем, по Васькиной роже было видно, что сейчас ему больше хочется пустить в ход кулаки. — Что там было, в этой комнате на третьем этаже и с диваном?
— Ничего не было.
— На диване сидели? — дело попахивало правильным допросом. Вот только подсказывать ответы, то есть закладывать в вопрос единственно возможную форму ответа, на мой взгляд, некорректно.