Нереал
Шрифт:
— Да я это, я! — вполне бодро и безмятежно сказал он незримому собеседнику. — Как и договаривались восемнадцать и тридцать пять. Из расчета семь, семь и по двадцать сверху. Четыреста и потом еще триста пятьдесят. И за номером сорок семь “а”. Минус эти проклятые восемнадцать! Что? Сорок!
И нажал на кнопку.
Вася подумал, что это смахивает на шпионский шифр. “Сорок” может означать “до выхода на связь”. И тут же он одернул себя — ситуация хуже некуда, а он фантазирует вроде Игорсши за бутылкой “Киндзмараули”!
— Это был гипноз! — услышал Вася
— Точно, гипноз, — согласился Вася, стараясь как можно незаметнее исчезнуть из кабинета. Зачем стрелять в президента фирмы — это он, следователь, еще мог понять. А вот зачем гипнотизировать? Может быть, Ротман только что подписал какие-то суперважные документы?
— Кто его зам? — резко разворачиваясь, спросил Вася.
— А вот!
Замом оказалась женщина более чем средних лет.
— Следователь угрозыска Горчаков, — отрекомендовался Вася. — Погодите, не кричите, нужно срочно связаться с вашим банком и наложить вето на все операции!
А ведь она и впрямь собиралась закричать — в присутствии представителя угрозыска черт знает кто беспрепятственно колдует в кабинете самого Ротмана и преспокойно удаляется!
К счастью, женщина оказалась из того же теста, что и Ротман. Слово “банк” было для нее более свято, чем молитва. И она даже не задала ни одного вопроса — сама сообразила, для чего это вето.
Вот теперь можно было спокойно сматываться. Вася только набрал номер дежурного и узнал, что Синицын действительно звонил, более того — сперва поганец всеми силами исхитрялся, чтобы Вася не наносил визита в школу, теперь же — как раз наоборот, сам его туда гонит!
— Василий Федорович! — зашептал Сашка-Лешка. — Что это такое — инкуб?
— А черт его знает... — машинально отвечал Вася, и вдруг заткнулся. Точно — черт его знает! Поскольку инкуб — это что-то вроде злого духа. В какой-то книге попадался! Вроде бы сексуально ориентированный. Действительно — кроме черта знать его некому. Впрочем...
— Только инкуба не трогай, — сказал киллер, гипнотизер, или кем там он был. — Он — мой.
Очень любопытно, подумал Вася, как это работник угрозыска может трогать инкубов? Чем? Которым местом?
Какое отношение может инкуб иметь к Ротману?
И почему с этим странным сообщением адресовались именно к Василию Горчакову?
Было над чем Васе поломать голову, спеша к шестнадцатой школе.
Школа была современная, белобетонная, с площадкой перед входом, выложенной бетонными же плитами. И плиты уже порядком покрошились. На приличном отдалении торчал киоск, где школьники могли запастись интересными журналами, пивом и презервативами. Вася нарочно пошел через площадку так, чтобы заглянуть в витрины и оценить ассортимент. Точно — все три позиции имелись.
И еще четвертая...
Из-за киоска высунулась знакомая круглая физиономия.
— Я тебя жду, жду, и от ожидания мозги мои, как весьма непривычные, плесенью покрываться стали... — взволнованно зашептал
— Короче! — рявкнул Вася.
— Тебе все необходимое скажут в учительской, — перешел на человеческий язык Игорь. — Так ты потом пройди чуть дальше и заверни за угол! Там сразу же будет дверь, и на ней табличка — 11 “А”. Ты туда загляни и попроси Маргариту Бояринову!
— Она что преподает?
— Она не преподает! Она... ну, учится...
— Ну и что мне сказать этой Маргарите Бояриновой?
— Что Игорь... ну, Игорь Петрович... но можно просто — Игорь, она поймет... в общем, я ее тут, за киоском, жду и очень беспокоюсь!
Вид у Игоря Петровича был, мягко говоря, безумный. И не только в смысле физиономии — на бывшем учителе имелись рубаха и штаны какого-то совершенно немужского цвета, лиловато-розового, только что не в цветочек. А когда он обеими руками вцепился в левый рукав Васиной форменной рубашки, то и вовсе сделался похож на беглеца из Бедлама.
— Ты спятил? — воскликнул Вася. — Пойди сам в этот одиннадцатый класс и говори там все, что хочешь!
Вовсе не желая назначать свидания для человека, по которому Бедлам плачет, он сделал изящный финт левой рукой, сбил дурацкий захват и поспешил прочь от киоска.
— Вася! Вась! — позвал, высунувшись, Игорь. — Ты просто скажи, что я ее жду!
И тут же спрятался.
Не задумываясь, для чего Игорю вся эта дурацкая конспирация, Вася и до дверей дошел, и в холле оказался, и к лестнице устремился, но был перехвачен женщиной, которую только патентованный кретин принял бы за что-то другое, кроме учительницы. Васе не доводилось мыться в женской бане, но, наверно, и там любая посетительница, увидев сквозь серый пар эту крепко сбитую, плотную, ровную, как ствол сосны, низкозадую фигуру, подсознательно сказала бы себе — осторожно, учительница...
— Вы к кому? — спросила эта женщина в темно-синем костюме, прямом и скучном, как асфальтированное шоссе. — Если вам нужен кто-то из педагогов — я вас провожу в учительскую.
— Мне нужна Ирина... Ирина... — тут Васю осенило. Он же напрочь забыл спросить у Игоря Иркину фамилию, не говоря уж об отчестве.
— Ирина, а дальше?
— Собственно, мне нужна не она лично, — тут Вася счел нужным достать и показать свой документ. — У нее в классе учится девочка, Настя Петрова. Мне нужно задать один вопрос этой Насте.
— Задать вопрос Насте вы сможете только в присутствии классного руководителя и родителей! — учительница настолько обрадовалась, что может перейти в нападение, что даже этой радости не скрывала.
— Вот и замечательно, — сказал несколько удивленный Вася. — Мне даже скорее нужны ее родители, чем она сама.
— Ее родители? — в голосе учительницы послышалось разочарование.
— Ну да. Может быть, вы мне дадите их домашний телефон? И скажете, как их обоих по имени-отчеству?
— А домашнего телефона я вам не дам!