Нереал
Шрифт:
Вася у нас — ангел. Он действительно может рассказать совершенно постороннему человеку, как продвигается следствие. И он в придачу везучий ангел. Никогда еще по не карали за утечку информации. И вообще ни за что не карали. Не зная Ваську, можно было подумать, будто у него родной дядя — по крайней мере министр внутренних дел. До того начальство его любило. И до того райскую жизнь вел он в своем угрозыске.
Прослужить там столько лет, регулярно получая отпуск в летнюю пору, и, при теперешнем проценте раскрываемости, не схлопотать ни единого выговора — в этом была некая
В общем, следователь Горчаков рассказал экс-преподователю Синицыну, как в известную фирму “Бастион” заявился киллер...
— Так и брякнул — “Не знаю!”? — изумился я.
— Так и брякнул. Ребята не врут. Во-первых, оба слышали. Во-вторых, такое придумать невозможно. Во всяком случае, для них — невозможно, — подтвердил Василий. И перешел непосредственно к побегу Башарина.
Побег теоретически можно было счесть косвенным доказательством его виновности. Естественно, Вася сразу оповестил вокзал, аэропорт и дорожные посты. Когда он заявился к башаринской супруге, то обнаружил, что киллер не взял с собой паспорта. Что наводило на мысль о комплекте липовых документов, сберегаемых в тайнике до момента бегства.
— И вот что мы имеем, — подытожил Васька. — Человек, который не просто тренируется в тире, чтобы сбыть с рук экзамен, а имеет определенные способности к стрельбе, мажет с трех шагов по мишени размером с бегемота. Это — раз. Два — чтобы заслать киллера прямо в охраняемое здание, нужно окончательно рехнуться. Заказчик мог до такого додуматься только в одном случае — если нанимал человека, настолько близкого к “Бастиону”, что его знает вся охрана и пропускает без проблем. В “Бастионе” работает сорок три человека. Никому из них фамилия “Башарин” ничего не говорит. Я заехал с другого конца. Башарин работает в строительно-ремонтной шарашке. Называется она “Комфорт-плюс”, очевидно, где-то в антимире ей соответствует “Комфорт-минус”. Никто из “Бастиона” и близко не подходил! Никогда!
— Но ведь как-то он в “Бастион” попал!
— И как-то он оттуда вылетел.
— Hirundo volant.
— Ворона волант, — поправил Васька, имея в виду удивительный промах киллера. — Проще всего предположить, что Башарин элементарно был пьян в сосиску. Но почему он тогда не сверзился с лестницы?
Потом я согласился позвонить Ирке — подозревая, что у нее нет телефона, но художественно делая вид, будто я его забыл. Васька не поленился, набрал номер ментовской справочной и установил истину. Ему так не терпелось раскрутить это дело, что ночь промедления казалась смерти подобной. Праведник ментовский, будь он неладен! То же самое он мог выяснить завтра днем, позвонив в школу!
К счастью, я догадался посмотреть на часы.
— Если мы сейчас дозвонимся до нее, а трубку возьмет муж, то он будет совершенно вправе охарактеризовать нас словесами неудобь сказуемыми, поскольку час суток ныне в некотором роде тоже неудобь сказуем...
Когда я начинаю вещать, меня заносит. Был случай — приняли за сумасшедшего. Васька эту особенность за мной знает и обычно переводит мои речи на русский язык. Надо полагать, в педагогических целях.
— Половина второго, — перевел он на этот
Имело ли смысл ехать домой?
Даже звонить бабуле — и то не имело смысла. Зачем огорчать человека? Она, может, думает, что я с женщиной, что вот переночую у женщины, а потом, глядишь, и женюсь, будут у нее правнуки.
Устраивая мне ложе на раскладушке, Васька думал вслух — как я должен говорить с Иркой, чтобы выпытать координаты девочки Насти?
Я же твердо знал, что мне нельзя выпытывать у Ирки ни Настины, ни какие иные девичьи координату. Но объяснять это Василию я не хотел. Не желал, если угодно. И чтобы он звонил в школу и объяснялся с Иркой, я тоже не хотел. Чего доброго, всплывет мое имя...
В общем, утром я ему поклялся, что сам лично во второй половине дня сообщу ему Настин адрес. Понятия не имея, как бы сей подвиг совершить.
Дело в том, что Настя имела редчайшую фамилию — Петрова. Ее папа был из довольно известной в микрорайоне многодетной семьи. Я мог позвонить в адресный стол и узнать насчет трех десятков Петровых, живущих между проспектом Комарова и улицей Демьянова. Но сильно сомневался, что несовершеннолетние члены семей состоит в этом заведении на учете. А ни одного взрослого имени я не знал. Знал бы — запомнил бы!
Я просто физически не мог войти в шестнадцатую Школу!
Меня вахтерша тетя Люда — и та вымела бы поганым веником.
И рассказывать Ваське, что там со мной стряслось, я тоже физически не мог. Во-первых, он бы не поверил. Во-вторых, я и сам не понял, что это такое было.
Сдав пленки в проявку, я прямо из лаборатории позвонил домой.
— Привет, бабуля! Доброе утречко! — бодро пожелал я моей ненаглядной хозяюшке. — Я тут загулял, у Васи остался. Помнишь Васю? Уже было поздно, не стал тебе звонить, чтобы не будить.
— А ты бы не дозвонился, Игоречек, — ласково отвечала бабуля. — Я же телефон отключила.
— А зачем ты, бабуленька, телефон отключила? Ей восемьдесят девять лет, и она иногда устраивает сюрпризы. Однажды купила мне носки и вместе с пакетом пельменей сунула в морозилку. Был случай, когда бабуля потеряла сразу все чайные ложечки. Две недели спустя они нашлись под холодильником. Теоретически рассуждая, она их туда могла только замести веником. И так далее.
— А тебе звонили! — тут бабуля сама уловила в своем докладе несообразность. — То есть, Игоречек, сперва вечером девушка звонила, а тебя не было.
У меня в горле пересохло.
— Девушка? Она... представилась?..
— Нет, не представилась, по имени-отчеству тебя просила.
Она, подумал я, она, она! Старый я осел! Маргарита!!! Зачем я в тире вспомнил про этого треклятого Башарина?! И почему я от Васьки сразу же не позвонил бабуле?
— И что ты ей ответила?
— Игоречек, я же думала, что ты вот-вот придешь! — если бабуля вытворяет что-то не то, у нее сразу прорезается изумительно жалостный голосок. — Я ее все просила — перезвоните через пять минут, да еще через пять минут... А потом смотрю — уже двенадцатый час... а она-то все звонит и звонит... время позднее... у меня уже глаза сами закрываются...