Нереально
Шрифт:
— А завтра-то будет ясно, — заметила Дина, глядя на небо.
— У нас тоже полная ясность, — убежденно проговорила я, — Никакого проклятия на доме нет.
Дина опустила коробку с осликом на асфальт рядом с задней дверцей «Волги». Ее красивое лицо выражало глубокую задумчивость.
— Я и сама не верю в проклятие, — после недолгой паузы проговорила она, — Но мама не ошиблась. В доме что-то есть — нереальное.
— Подозрения к делу не пришьешь, даже к нашему, — строго проговорила я, — Если окажется, что для нас
Я требовательно посмотрела сестре в глаза. Дина выдержала мой взгляд.
— Тогда завтра мы уедем, — твердо ответила она.
Когда мы вернулись в Центральный тупик, вечернее солнце уже светило вовсю. Дом в пустынном парке выглядел значительно веселее, чем в дождливую ночь нашего приезда. Стекла в окнах отражали солнечный свет и золотились так, словно внутри горел яркий огонь. На дорожках парка от игры светотени прыгали кружевные блики. А уж наша рабатка выглядела просто бесподобно. У крыльца стоял хорошенький новый «Ниссан-микра» светло-голубого цвета.
— Принесло кого-то, — проезжая мимо крыльца в гараж, Дина повернула голову, — Верейский вернулся?
— Думаешь, он ездит на таком дамском автомобиле? — засомневалась я.
Дина пожала плечами.
— Мы-то ездим на мужском, — она с нежностью погладила рулевое колесо, — Цыпа!
Мы загнали «Волгу» в гараж, Максим помог выгрузить и перенести в садовую подсобку купленные нами саженцы и коробку с осликом.
— Осла не урони, — важно предостерегла его Дина, — Это уникальное животное. Кто приехал-то?
— Ида Валерьевна, родственница хозяина, — объяснил Максим, — Мария ей экскурсию проводит.
Он говорил своим обычным безмятежно-веселым тоном, но чувствовалось, что гостья ему несимпатична.
— Серьезная дама? — догадалась Дина.
— Дама, — сморщив нос, согласился Максим, — Не то слово.
Больше, как истинно лояльный служащий, он ничего не добавил. Оставив покупки в подсобке, мы пошли перекусить. Утром я не могла заставить себя поесть. Теперь же, после чая в садовом павильоне, у меня проснулся аппетит. Войдя на кухню, мы обнаружили Наталью Львовну у плиты, а в углу у окошка тихонько плачущую Свету.
— Что случилось? — спросила я.
Света мотнула головой и поспешно отерла ладонью мокрые дорожки на щеках.
— Это так, рабочий момент, — торопливо пробормотала она, — Расколотила тарелки и немного расстроилась.
— Ничего себе немного, — вскинула брови Дина, уже успевшая проследовать к плите и получить от Натальи Львовны блюдце с творожной запеканкой и стакан компота.
— Светка еще не освоилась, научится, — негромко сказала Наталья Львовна, косясь на дверь, — Ну, разбила пару тарелок, бывает. Все бы сошло, но мадам же не может мимо пройти. Стала нашей советовать из жалованья вычесть. Довела, вон, девку.
— Нет, я виновата сама, — дрожащим голосом возразила Света и снова начала всхлипывать.
— Мария Викторовна такого
— Да, не плачь, — согласилась я и погладила Свету по голове.
— Попробую, — она подняла на меня благодарные глаза и вздохнула.
— Мария Викторовна просила вас прийти, как вернетесь, — добавила Наталья Львовна, накладывая и мне запеканку в двойном размере, — Только поешьте сначала.
— Там такая злая тетка, — прочавкала Дина, сделав испуганные глаза, — Может, не пойдем?
Света рассмеялась и, наконец, перестала плакать. Я мысленно порадовалась, что я не горничная в богатом доме, а охотница за нечистью.
Еще в коридоре по пути в гостиную мы услышали скрипуче неприятный женский голос. Он выговаривал Марии Викторовне тоном школьной учительницы:
— Я же говорила, милая, прислугу лучше нанимать через кадровое агентство. Там хотя бы подберут опытный персонал.
— Ну, у меня особо не было времени этим заниматься. Полина так внезапно…Бедняжка. А тут знакомая попросила пристроить девушку-родственницу, — Мария Викторовна говорила виновато, словно оправдывалась.
— Ох, ну что за провинциальный подход! — проскрипела ее собеседница, — Ты жена успешного предпринимателя, а до сих пор ведешь себя, как продавщица промтоварного магазина.
— Книжного, — тихонько поправила ее Мария Викторовна.
Ее голос стал похож на Светин, такой же обиженный и грустный. Дина скорчила рожу.
— Что за жаба?
— Ах, какая разница? — гостья, кажется, даже и не заметила, что только что унизила и обидела хозяйку, — А вот люстра у вас прелестная. Венецианское стекло?
— Ну, что вы чешское, — в словах Марии Викторовны промелькнула ирония, — Даже успешные предприниматели умеют благоразумно экономить.
— Ну, все равно миленько, — снисходительно заметила Ида Валерьевна.
— Сейчас подадут чай, — сказала хозяйка.
— Снова эта неповоротливая?
На голову бедной Марии Викторовны полился новый поток нравоучений. Он сопровождался странным звуком, служившим фоном для визгливого голоса Иды Валерьевны. Звук напоминал мелодичное негромкое позвякивание.
— А это наши садовые дизайнеры, — Мария улыбнулась при нашем появлении.
Не сомневаюсь, она была рада оказаться не в одиночестве под цепким взглядом мужниной родственницы. Они обе сидели в креслах у камина, одна наслаждаясь беседой, другая мужественно ожидая ее окончания. Женщина с неблагозвучным голосом и бесцеремонной манерой речи оказалась особой лет пятидесяти, миниатюрной крашеной платиновой блондинкой очень ухоженной, одетой с претензиями на элегантность и обутой в туфли-лодочки на острейших шпильках. Она вперила в наши небрежно одетые, разлохмаченные дорожным ветерком персоны всевидящий оценивающий взгляд, от которого даже Дина застыла, разинув рот.