Нереальный эффект

Николай1993

Ну держись, старый засранец…

– Не, там я только брюлики да говно прячу, - я подмигнул ему, - а вот в твоем «ангаре», походу, целый крейсер нуль-элемента помещается! – завершил я, улыбаясь во весь рот.

– Пф-хи-хи-хи-хаах!.. – захихикал он. – Ну, засранец мелкий, ну даешь…крейсер… пха-ха… ха… ух! – наконец отсмеялся он.
– Остроязыкий какой, ты посмотри, а? Надеюсь, про «брюлики» – ты это не серьезно? – взглянул он на меня искоса.

– Я похож на подобный «контингент»? – приподнял я вопросительно брови.

– Только когда лыбишься, рожа негритянская, – пробурчал он. – Ладно, не тяни

канитель, показывай, что там у тебя?

Я снял вещмешок и выложил из него на стол три неграненых алмаза карат в шестьдесят-семьдесят. Я нашел их в глубинах шахты Рраджигар совершенно случайно – и оставил себе в качестве сувениров.

Глаза деда стали размером с его ангар. Из хаоса карманов появилась увеличительная линза, и он начал придирчиво рассматривать камни на просвет. Взяв с ближайшего верстака небольшие металлические мерные весы (похожие на магазинные, что были в моем первом детстве, но явно совершеннее), он аккуратно взвесил все три камня, шепча себе что-то под нос. Наконец, осмотр был закончен.

– Неграненые бриллианты, примеси не просматриваются, потенциально – «фэйры» (высшая категория) даже после огранки, 849 гран – это ровно 212 карат с четвертью… - он напряженно потер свои темно-карие глаза.

– Парень, - его взгляд буквально прожигал меня насквозь, - скажи мне, кого ты убил за эти камни? Только не ври, я тебя прошу! Я ювелир с тридцатилетним стажем – и вдруг оборванец на краю цивилизованного космоса приносит мне три потенциальных «Санси»! – взорвался он.

– Сувенир из одного места, которого никогда не было ни на одной карте. И никогда больше не будет. Как и тех, кто был с этим местом связан, – спокойно ответил я.

– Ручаешься? – в его взгляде промелькнул страх.

– Головой ручаюсь, дед.

– Да много ли твоя балда стоит-то! – раздраженно мотнул головой старьевщик.

– Дед, – он поднял на меня взгляд. – Мое слово, как мужика, даю, – я прямо и открыто посмотрел ему в глаза.

Давай же, поверь мне! Знаю, как это выглядит – но я тебе не враг и не обманываю!

Он шумно выпустил воздух из легких.

– Парень, за один такой «брюлик» ты купил бы здесь любой город. Причем на выбор.

ЕСТЬ!

– Мне не нужен город. Мне нужны некоторые запчасти и кое-что по мелочи. И человек, который будет держать язык за зубами, желательно до конца своих дней. И я такого человека перед собой вижу прямо сейчас, – я был сама доброжелательность.

Он задумчиво хмыкнул.

– Все, что здесь есть, включая меня – в твоем распоряжении, парень, - развел он руки.

Я твердо посмотрел ему прямо в глаза.

Эх, была не была!

– Дед, ты не понял. Это теперь твои камни. Поступай с ними, как ты пожелаешь. Ты только помоги мне с запчастями – и мы в расчете, – просто сказал я. И тут же мысленно себя обматерил.

Ёшкин кот, его ж сейчас Кондратий схватит!

Люсьен-старьевщик был ошарашен. Он хватал воздух губами, как рыба – а потом схватился за ближайший верстак и вперил в него свой взгляд.

Когда он поднял свои глаза, в них стояли слезы.

– …Просто так? За-за-д-даром..? – еле вымолвил он.

Я кивнул головой.

– Для хорошего человека – ничего не жалко.

Я его, по-моему, потряс до основания.

Он

пару раз вдохнул-выдохнул, смахнул влагу с ресниц появившимся из кармана штанов платком, и тихо сказал про себя:

– Воистину, наш человек…

И только в этот момент до меня дошло, что последние пятнадцать минут мы говорили по-русски.

<center>***</center>

Мы сидели на ветхих раскладных стульях возле небольшой газовой(!) электроплитки с возвышавшимся над ней железным(!!) чайником и пили «спирточай» из больших эмалированных(!!!) кружек.

Меня посетило чувство дежавю из моей первой жизни – турпоход, костер, чай с привкусом дыма…

Люсьен, несмотря на свое имя, был из тех истинно русских мужиков, что даже в эпоху космической экспансии объединенного под эгидой Альянса человечества (и, как он сам это назвал, «просвещенной космической либерастии»), подпадали под градацию «русский» с двухсот процентной вероятностью. «В драке не помогут, в войне победят» - это про наших людей.

Был в нем стержень, что крепче любого металла. Такой не прогибается и не сломается – ни перед чем и никогда.

После второй кружки «пьяного» чая мы выяснили, что мы тезки по отчеству (его второе имя - тоже Николас) – и болтали уже абсолютно непринужденно и на любые темы.

– Как ты тут вообще оказался? – мне было это действительно интересно.

Ювелир такого уровня в таком Мухосранске?..

– Да как и все мы. Конкуренты, интриги, подставы – а потом угрозы расправы и побег с Цитадели без гроша в кармане… - он глубоко вздохнул.
– Вообще, галактический ювелирный бизнес – страшная клоака. Все держат волусы, а в доле с ними ханары и теперь уже салари, дристать им в рот… - он отхлебнул спирточая, проглотил, зажмурился, занюхнул рукавом и надсадно продолжил. – И если медузы – ой, хорошо пошла!..
– еще с нашими спецами кое-как на мази, а для волусов главное, чтоб стабильная прибыль была - и не колышет, то вот саларианки… – протянул он, - В общем, это те еще сучки и беспредельщицы.

– Саларианки?

– А ты что думал, они реально до третьей статьи своего национального дохода мужиков допускают? Да «лягухи» – первые в Галактике по производству промышленных алмазов и вторые – по разработке натуральных! Для всей их точной машинерии алмазы нужны! Что бы там кто не говорил - у них половина далатрасс в этом бизнесе! А родственники мужского пола – ширма для широкой публики… - злобно пробормотал Люсьен себе под нос.

Интересно девки пляшут… Хм, оговорка по Фрейду.

– А первые по разработке, дай угадаю, ханары? – спросил я.

– В точку. Под донным илом Кахье этих камней – как говна на здешних улицах. Правда, камешки мелкие и не особо чистые – зато их офонареть как много. Ну да я не о том. Смотри - салари хотят собрать сливки с рынка, но их продукт не так котируется, как ханарский – объемы не те. Кроме того, на ханарский ювелирный бизнес плотно подвязаны волусы – у них от ханаров солидные преференции при перепродаже. А еще в этот треугольник после года шестидесятого, ну, когда послевоенные страсти чуток притихли, под шумок стали интегрироваться и наши, человеческие ювелиры, – он сделал еще глоток.