Нерушимые истины
Шрифт:
Затем Падмасамбхава встречает принцессу Мандараву, которая не послушалась своего отца, вынуждавшего её выйти замуж, и пошла по духовному пути. Падмасамбхава обучает её, и их отношения углубляются. Отец Мандаравы, разъярённый таким развитием событий, бросает дочь в яму с шипами и вшами, а Падмасамбхаву сжигают на костре. Оба они чудесным образом переживают эти наказания, царь принимает буддизм и признает духовные отношения Падмасамбхавы и Мандаравы. С этого времени они вместе практикуют в разных местах и достигают реализации. Впоследствии Падмасамбхава появляется в облике других сиддхов, типа Вирупы и Домби–Херуки (Virupa и Dombi-Heruka), наставляя учеников, проповедуя мирянам, обращая небуддистов и подчиняя злых духов. Его слава как осознанного сиддха распространяется повсеместно с невиданной силой.
Как сиддх, Падмасамбхава представляет тот тип человека, который
Трисонг Децен передаёт своё приглашение Падмасамбхаве. Учитель приезжает и приступает к выполнению своих задач. Он пешком пересекает Тибет, выполняя гадания. Что наиболее важно, он встречается, устанавливает взаимоотношения с местными божествами, преодолевает их силу, привлекая их помощь для установления дхармы. Самье строится совместными усилиями Шантаракшиты и Падмасамбхавы с привлечением пожертвований от царского двора и знати. Теперь местные божества обеспечивают помощь строительству. В частности, Падмасамбхава использует приручённых духов так, что стены, которые поднимаются днём людьми, делаются ещё выше ночью, благодаря божествам. Таким образом, строительство Самье закончено всего через пять лет. Впоследствии, Шантаракшита находит семь тибетцев, которые становятся первыми в Тибете по–настоящему рукоположёнными монахами.
Царь Трисонг Децен многому учится у Падмасамбхавы. В качестве части своего дара при посвящении он предлагает свою царицу, Йеше Цогьял (Yeshe Tsogyal), учителю. С этого времени эта благородная дама становится основной супругой и первой ученицей Падмасамбхавы, получая его главные учения, включая наиболее священные наставления Ньингтхиг (Nyingthig) («суть сердца»). После принятия посвящения от Падмасамбхавы она практикует буддизм в уединении и достигает реализации. Она путешествует с Падмасамбхавой по всему Тибету, практикуя во многих пещерах и благословляя их. Она достигает силы полной памяти, что позволяет ей помнить все, о чем она когда-либо слышала. Это даёт возможность ей объединить многие учения Падмасамбхавы. По его приказу она скрывает их как термы (terma) («скрытые сокровища дхармы», о чем пойдёт речь ниже) в различных местах, которые будут обнаружены более поздними поколениями. Йеше Цогьял считается также автором одной из наиболее важных биографий Падмасамбхавы. Тулку Тхондуп отмечает, что «для последователей [Падмасамбхавы] Йеше Цогьял обладает несравненным милосердием и добротой матери» [33] .
33
Тулку Тхондуп. «The Tantric Tradition of the Nyingmapa». C. 146.
Строительство Самье иллюстрирует несколько важных тем в становлении и созревании буддизма в Тибете. Во–первых, дхарма могла прокладывать там свой путь только с учётом власти, энергии и силы нечеловеческого окружения — местных божеств, поддерживая здоровые отношения с ними. Во–вторых, буддизм развивался как через обычные, установленные традиции (воплощённые в Шантаракшите), так и нетрадиционные, неорганизованные направления (воплощённые в Падмасамбхаве). В–третьих, в Тибете ориентации обычной махаяны (Шантаракшита) и нетрадиционной ваджраяны (Падмасамбхава) работали в союзе друг с другом, поддерживая, добавляя и дополняя друг друга.
В это время царь Трисонг Децен организовал большой перевод наиболее важных буддистских индийских священных писаний на тибетский язык. Говорят, что в Самье были собраны более сотни учёных и переводчиков для перевода различных буддистских текстов хинаяны, махаяны и ваджраяны [34] . Была отобрана тибетская молодёжь с учётом их знаний и способностей, и их обучили искусству перевода. Были приглашены великие учёные, обучавшиеся в Трипитаке. Тантрических учителей типа Вимала–Митры (Vimalamitra)
34
Джон Пауэрс. «Introduction to Tibetan Buddhism». C. 320.
Дебаты Самье
Ещё одно важное событие произошло при царе Трисонге Децене: так называемые дебаты Самье между индийскими и китайскими учёными. Во главе индийской стороны стоял традиционный монах Камалашила, ученик Шантаракшиты, в то время как китайская сторона возглавлялась Хуа–шань Махаяна (Hua-shang Mahayana). Индийская сторона приводила доводы в пользу обычных учений махаяны о постепенном пути к просветлению: нужно следовать пути бодхисатвы, изучать классические тексты, твёрдо придерживаться моральной жизни и практиковать шесть парамит (paramitas) (достоинств, усовершенствованных бодхисатвой; см. главу 13). Поступая так, нужно стремиться накопить большое количество заслуг и мудрости в течение бесчисленных жизней, когда человек служил другим на пути к полному пробуждению. Этот подход, как настаивала индийская сторона, был единственной истинной целью для последователей Шакьямуни, поскольку он помогал как самому идущему, так и всем другим. Как пишет Дэвид Снеллгроув: «Такая доктрина выступала в пользу обычного интеллектуального и морального учения, которое гарантировало стабильность буддистского монашества, начиная с дней его основания» [35] .
35
Дэвид Снеллгрув и Хью Ричардсон. «А Cultural History of Tibet». С. 79.
Китайская сторона настаивала, что высший путь лежит в реализации сущности будды через медитацию здесь и сейчас. Хуа–шань Махаяна, представляя точку зрения близкую к Чянь (китайский Дзен), утверждал, что в каждом чувствующем существе есть первичная природа пробуждённого состояния. Путём медитации можно удалить наслоения на этом исконном просветлении так, чтобы оно могло быть реализовано в этой жизни. Для Хуа–шаня интеллектуальные знания и обычная этика не являются необходимыми моментами и могут даже быть непродуктивными и вредными, если они стоят на пути прямой реализации исконно свойственного внутреннего просветления. Согласно этому пути, спонтанная мудрость реализации выполняет основное намерение интеллектуального знания также, как самоотверженное сострадание обычной этики.
Отношение тибетцев к этим дебатам трудно оценить. В частности, трудно сказать наверняка, произошли ли эти дебаты на самом деле так, как утверждается, и, если они были, кто был фактическим победителем. Неудивительно, что источники обычных монахов, следующих традиции Камалашилы, изображают победителями индийцев, а удалившимися побеждёнными — китайцев. Но другие источники, и возможно, более старые и более надёжные, говорят, что победителями стали китайцы [36] .
36
Джузеппе Туччи. «The Religions of Tibet». С. 13—14.
Это кажется действительно был тот случай, когда «политическая власть» тех дней, представленная царским двором, испытывала некоторое подозрение к более йогинскому и тантрическому учениям практиков, подобных индийским сиддхам и йогинам, как Хуа–шань Махаяна. Конечно, для тех, кто находится у власти и заинтересован в поддержании определённой степени социального контроля, монахи в рясах, живущие в организованных монастырях (поддерживаемых правителем) и проповедующие пути морального поведения, кажутся более безопасными, чем нетрадиционное скитание йогинов с непонятными полномочиями и сомнительными союзами. С другой стороны, правители в Тибете, как в других местах, всегда особенно интересовались видами магических сил, приписываемых только йогинам, последователям тантр и шаманам, которые, как известно, проводили жизнь в медитации и считались достигшими реализации.