Несчастья бывшего парня
Шрифт:
— Все, что она говорила, было очень разумно, Уэст. Я…
— Конечно, так оно и было. Она думала о том, что хотела сказать, прежде чем приехать, и я могу почти гарантировать, что это было отрепетировано. Моя мать может казаться спокойной и благовоспитанной. Она даже может проявить доброту и поддержку, когда действительно мотивирована. Но она похожа на змею. Она сбрасывает свою "дружелюбную" кожу и превращается в скользкую гадюку, когда речь заходит о деньгах и власти.
Эрин задумчиво смотрит в сторону.
— Я не знаю, что и думать. Я не хотела верить ни единому
— Было совершенно логичное объяснение, почему она права, а я — мудак. Милая, она просто пытается снова встать между нами. Пожалуйста, не позволяй ей.
— Мне нужно подумать сегодня. В одиночестве.
Это последнее, что нужно Эрин.
— Я дал тебе время побыть одной, а ты только еще больше запуталась и расстроилась.
Наконец, я беру ее на руки. Она напряжена… но она позволяет мне прижиматься к ее телу.
— Почему ты просто не поговорила со мной?
— Потому что я хочу верить всему, что ты говоришь, и думала, что если бы наблюдала за тобой и заметила, действительно обращала внимание на твои действия, то правда стала бы ясной.
— И этого нет. Поскольку голосование завтра, на этой неделе я провел много часов в офисе. Это еще больше напрягает тебя, потому что свадьба через тридцать шесть часов, что не оставляет тебе времени, чтобы решить, что делать. Не зная, произнесешь ли ты клятвы в субботу или соберешь свои вещи и уедешь, ты разрываешься на части, верно?
— Что-то вроде того.
— Подожди здесь.
Я целую ее в лоб, затем возвращаюсь через нашу спальню и распахиваю дверь.
Все собрались в нескольких футах от нас, как будто ждут, когда мы выйдем. При моем внезапном появлении низкие тона их разговора немедленно умолкают.
— Кому-нибудь еще что-нибудь нужно сегодня? — спрашиваю я их.
Никто не произносит ни слова.
— Слушайте, угощайтесь тем, что есть в холодильнике. Если хотите что-то существенное, внизу есть отличный ресторан. Меню лежит в первом ящике на кухне. Запишите это на мой счет. В баре есть выпивка, пульт от телевизора лежит на кофейном столике, а в шкафу в комнате Эхо есть одеяла и подушки. Я буду с Эрин, и мы будем благодарны за уединение.
Элла делает шаг вперед.
— Но моя сестра…
— Сейчас она моя. Спокойной ночи.
Я закрыл дверь.
Это делает меня ужасным хозяином, но восстановление моих отношений с Эрин намного важнее, чем быть вежливым.
Когда я оборачиваюсь, Эрин стоит у меня за спиной, обхватив себя руками. Боже, я не могу видеть ее такой. Она никогда не выглядела такой измученной, разбитой.
К черту все. Я не позволю матери снова победить.
Внезапно мне становится все равно, что я не ел уже семь часов, и мне очень хочется принять горячий душ. Я хочу, чтобы Эрин была счастлива гораздо больше. Мой собственный комфорт может подождать.
— Иди сюда, милая. Позволь обнять тебя.
Она приближается — медленно, мелкими шажками, нервно сглатывая.
— Я не причиню тебе вреда, — заверяю я ее.
— Может, ты этого и не хочешь.
Она моргает, глядя на меня, и я вижу беспокойство
Боже, ей так трудно поверить, что люди не будут гадить на нее. Я мог винить ее отсутствующих родителей — и я отчасти это делаю — но должен винить и себя тоже. Она рискнула и поверила в меня три года назад. И я смыл все ее доверие прочь. Теперь моя проницательная мать использует мою глупость и скептицизм Эрин, чтобы разлучить нас.
Я обхватываю ладонями лицо моей будущей невесты.
— Не причиню. Никогда. Я буду здесь, буду твоим и буду верным. Я обещаю.
Когда я рискую поцеловать ее, она не уклоняется. Скольжение моих губ по ее губам превращается в другое. Потом еще одно. И еще.
Ее тихое хныканье говорит мне, что она шатается, стоя на краю пропасти капитуляции. Я крепче прижимаю ее к себе и шепчу:
— Я люблю тебя, милая. Сильно.
Наконец, Эрин тает и обнимает меня. Слезы текут, когда я медленно укладываю ее, снимаю с нее одежду и уверяю ее своими словами и своим телом, что для меня нет другой женщины, и я никогда больше не позволю никому встать между нами.
Когда я заканчиваю заниматься любовью с Эрин, она прижимается ко мне и всхлипывает, молча показывая, как она смущена и как раскаивается. Я целую ее, снова успокаиваю. Надеюсь, завтра она проснется с твердым намерением, даже счастливым, выйти за меня замуж в субботу. Но я беспокоюсь, что она все еще может быть насторожена, что мы рискуем зайти в тупик.
Я прижимаю ее к себе, пока она не засыпает, но сон ускользает от меня.
Наконец я натягиваю спортивные штаны, хватаю телефон и иду на кухню. Карсон и Элла удалились на ночь. Эхо и Хейс сидят перед моим большим экраном и смотрят футбольный матч. Ее голова покоится на его мускулистом плече. Он обхватил рукой ее миниатюрную фигурку. Язык их тел говорит о многом, и я удивляюсь, почему ни один из них, кажется, не слышит его.
Я хватаю протеиновый батончик, немного молодой морковки и бутылку воды, затем иду в свой кабинет, закрываю дверь и жадно набираю номер матери. Уже больше одиннадцати, и она, наверное, в постели. Мне наплевать.
Она отвечает после первого гудка.
— Уэст. Я рада тебя слышать.
— Брось притворяться. Эрин нет со мной, чтобы услышать это. Да что с тобой такое, черт возьми? Я люблю эту женщину, а ты, похоже, решила лишить меня возможности снова жениться на ней. Почему? Потому что ты ее не выбирала?
Мириам смеется.
— Ничего подобного. Хотя было бы неплохо, если бы ты посоветовался со мной.
— Зачем мне спрашивать у мамы, на ком я могу жениться?
— Потому что у меня вкус лучше, чем у тебя.
Ее ответ заставляет меня стиснуть зубы.
— Эрин — само совершенство.
— Ты ослеплен похотью. Я думаю, это значит, что она хорошая любовница. И в постели, наверное, тоже творческая натура. Я уверена, что эти девушки из трейлерного парка такие же. Но уверяю тебя, она не идеальна. Даже Оливия Мартин, которую я действительно не люблю, была бы лучшим выбором. По крайней мере, она могла бы что-то привнести в этот брак.